– Здорово, брателла! – громогласно объявил Витька, игнорируя то, как поморщился Кирилл, и, насколько позволял гипс, пожал руку. Обниматься не стали.
– Что с рукой?
– Шел, упал, очнулся, гипс, – доверительно понизил голос брат. Он никогда не отвечал на заданные вопросы.
Ожидавшая у машины Лада на приветствие ответила сквозь зубы, на что Витька не преминул затянуть «хмуриться не надо, Лада», зная, как ее это бесит. Мелькнувшая было непонятная грусть по их братским отношениям растаяла без следа.
Витька сел спереди, потому что со своими бесконечными ногами на заднем сидении бы просто не поместился. В машине повисла гробовая тишина. Витька с интересом вертел головой по сторонам, но ни о чем не спрашивал и своим впечатлением об изменениях в городе детства не делился.
– Чем ты сейчас занимаешься? – наконец спросила Лада с ноткой презрения в голосе. Так с Витькой разговаривали все Шмелевы – как с бракованным материалом – хотя не так давно Кирилл случайно узнал, что мать исправно получает денежные переводы от старшего сына, и безмерно удивился, поскольку искренне полагал того нищебродом.
– То тем, то другим, – неопределенно пожал плечами Витька, проигнорировав пренебрежительный тон.
– Женился? – продолжала допрос Лада.
– Не поверишь: не встретил такую же добрую и отзывчивую женщину, какая досталась моему брату.
Лада фыркнула и замолчала.
– О, Кир, тормозни! Хочу маме цветов купить, – встрепенулся Витька, указав на цветочный. Кирилл послушно включил поворотник и перестроился. Витька выбежал в магазин, бросив на сиденье свой мобильник.
– Можно подумать, этого неудачника спасут цветы.
Кирилл не ответил, понимая, что Лада права. Мать все равно будет пилить Витьку до самого отъезда.
Кирилл взял с сиденья телефон брата – неубиваемую и недешевую модель. Значит, все же деньги у того водились. Провел на пробу пальцем по экрану и усмехнулся, когда понял, что графический ключ оказался таким же, как у него. Но стоило загрузиться обоям, как Кирилл застыл. Это был детский рисунок цветными карандашами. Почти весь лист занимал неумело накорябанный человек, державший в одной руке крышу с трубой, а вторую протягивающий ребенку. Когда Витька открыл дверь, Кирилл все еще сжимал его смартфон.
Брат сел в машину, крякнув. Один букет роз положил на колени, второй молча протянул Ладе. Та фыркнула, но цветы приняла. Муж редко баловал ее знаками внимания.
– Звонили? – спросил Витька, указав на свой телефон, который все еще был у Кирилла.
– Нет, – помотал головой тот и, подстраиваясь под обычный стиль речи брата, добавил: – Клевый рисунок.
– Ага, – кивнул брат.
– Кто рисовал?
– Ребенок друга подарил.
– Твой портрет?
– Типа того, – Витька забрал телефон и спрятал его в карман куртки.
В машине снова воцарилась тишина. Кирилл изо всех сил сжал руль, пытаясь осознать, как такое возможно. Он видел этот рисунок год назад в комментариях к одному из постов Пчёла. Девочка, которую тот когда-то спас из-под завала, нарисовала рисунок, а мать загрузила его в подарок Пчёлу на прошлый новый год. Мать писала, что девочке удалось спасти руку и она уже может рисовать, и что это заслуга Пчёла. Писала, что, если бы не его упрямство в тот день, ее девочки бы уже не было в живых. Комментарий был на английском. Пчёл поблагодарил ее на том же языке, и предложил перейти в приват, потому что хотел расспросить о девочке. Кирилл очень хорошо помнил этот момент и то, какую волну восхищенных вздохов вызвала история среди женской части комментаторов. Пчёл охи и ахи проигнорировал, ответил лишь кому-то из мужчин на вопрос о том, сколько времени обычно ведутся раскопки, прежде чем перестают находить под завалами живых.
Но как такое возможно? Чтобы Витька, вот этот Витька, которого шпыняют в семье все, кому не лень, и крутой мужик, колесящий по свету и помогающий людям, были одним человеком?..
______________________________________________________
Окончание текста временно недоступно в связи с участием в благотворительном рождественском сборнике на сайте Продаман.
Конец