Он улыбнулся, а Джерри бросила на него удивленный взгляд.
— Господи Боже мой! В один день сразу два доброжелательных полицейских! В таком случае прощаю вам то, что вы помешали мне завершить начатое дело. Бэннерман легко отделалась, чего — насколько я слышала — не скажешь о Марджори.
Леди Эшби кивнула в сторону бутылки, но Пенроуз покачал головой:
— Благодарю вас, но не сейчас. Вы не возражаете, если я задам вам несколько вопросов?
— Сколько угодно. Как видите, я никуда не тороплюсь.
Женщина говорила спокойно и ровно, и по ее голосу он ни за чтобы не догадался, пьяна она или нет. Но приверженность к бутылке, о которой упомянул Фоллоуфилд, явственно отражалась в ее глазах и в том, как дрожали ее руки, когда она закуривала сигарету.
— Скажите, во время ваших встреч с Марджори в мастерской Мотли она рассказывала вам что-нибудь о своей семье?
— Нет, — сказала Джерри не раздумывая, но не успел Пенроуз разочароваться в ее ответе, как она добавила: — Марджори сама о ней ничего не знала.
— В каком смысле не знала?
— Не знала, и все тут. Когда мы только с ней познакомились, она сказала мне, что знает лишь своих родителей, братьев и сестер, и спросила меня: какое ощущение испытывает тот, кому известны многие поколения его предков? Я знаю, что Марджори в последнее время не очень-то ладила ни с отцом, ни с матерью, но она сказала мне, что даже прежде, когда была поменьше, родители ничего ей не рассказывали об остальных родственниках.
— Выходит, Марджори интересовалась историей своей семьи?
— Вернее, ее отсутствием. Она спросила меня, как ей разузнать побольше о ее родных. Но я сказала, что в этих вопросах не разбираюсь, так как если я хочу что-нибудь узнать о своих родных, мне достаточно подойти к стене и взглянуть на их портреты. И еще я сказала Марджори, что, может, ей лучше ничего о своей родне и не знать, а она мне ответила, что мне-то легко такое говорить, и, конечно, она была права. На самом деле Марджори была во многом права.
— В чем же, например?
— В том, что человек должен использовать в жизни каждый шанс и стоять на собственных ногах. Не думаю, что в ее намерения входило критиковать меня, но если посмотреть правде в глаза, то я действительно получаю от своих родных оскорбительно щедрое содержание и живу исключительно на него. Но Марджори просто говорила со мной честно и откровенно. Из-за этой откровенности ее, наверное, и убили?
— Вполне возможно. Но мы это выясним, и то, что вы сейчас рассказали, нам наверняка поможет.
— Поможет? Что ж, остается только за вас порадоваться, потому что мне все это не помогает. Знаете, иногда у меня такое ощущение, что каждый яркий цветок, не успев расцвести, будет обязательно раздавлен.
Леди Эшби впервые посмотрела ему прямо в глаза, и он поразился, насколько беззащитной она выглядит.
— Большинство из нас об этом догадывается, однако мы старательно убеждаем себя в обратном. Но вы, следователь, наверняка знаете, что так оно и есть. Просто не представляю, как вы это выдерживаете.
У Пенроуза чуть не сорвалось с языка, что он и сам не знает, как все это выдерживает, но такое признание едва ли было к месту. И, оставив ее замечание без ответа, он поднялся и тихо произнес:
— Я очень сожалею о том, что случилось с Марджори и Элизабет.
Она с грустным видом подняла бокал, а Пенроуз двинулся к выходу.
— Выходит, мисс Бэннерман была права, — сказал Фоллоуфилд, когда Пенроуз вернулся в вестибюль. — Марджори, похоже, слишком многое узнала, на свою голову. Хотите отложить встречу с мисс Сайз и поехать в Ярд поговорить с миссис Бейкер?
Пенроуз задумался.
— Нет, мисс Сайз — занятой человек, а Уодинэм и Мерифилд не успеют быстро съездить на Кэмпбелл-роуд и обратно. Так что давайте придерживаться намеченного плана и не будем ничего откладывать.
Пенроуз уже двинулся к дверям, когда Фоллоуфилд вернул его назад:
— Сэр, я только что вспомнил одну вещь, которую мне сказала мисс Тэй.
Пенроуз посмотрел на него с любопытством и недовольством.
— Это было на днях, — продолжал виновато Фоллоуфилд, старательно игнорируя укоризненный взгляд своего начальника. — Я случайно с ней столкнулся, и она упомянула, что интересуется Сэч и Уолтерс, и мы об этом с ней немного поговорили.
— Неужели? Вы, Билл, ни разу об этом не упомянули.
— Нет, не упомянул. Вы были слишком заняты, сэр. В любом случае, может, я и ошибаюсь, но мне помнится, как мисс Тэй сказала, что одной из свидетельниц на суде выступила некая Эдвардс.
— Эдвардс? Та же фамилия, что и у кого-то в семье Бейкер? — Пенроуз мгновенно посерьезнел.