Ноздри щекотал запах фимиама, смешанный с болотной вонью. Тишину нарушали чьё-то учащённое дыхание и тихое потрескивание. Святой охотник дышал свободно, ровно, а главное, перестал чесаться нос. К нему вернулась былая ясность разума, удивительное спокойствие разлилось в душе. Он пролежал неподвижно, прислушиваясь и принюхиваясь, пытаясь вслепую определить, где находится.
- Сын мой! Сын мой! - услышал он робкий зов. - Очнись, сын мой!
Давид медленно открыл глаза. Предметы, сначала расплывчатые, постепенно обретали данную Творцом форму. Из-за сизого облака скорбно выглядывал желтушный лик бога Аксииля с блестящими влажными очами. Аксииля окружал сонм богов рангом помельче и толпа разодетых святых, возглавляемых Пророком, несущим крест как символ смирения страстей и меч как символ усмирения мира.
Храм целительства! - вспомнил Адами. Он приподнялся на локте и захотел снова забыться, потому что увиденное им повергло его в сомнения относительно здравия рассудка.
Святой отец сидел на тонкой руке алебастрового изваяния, обнимая каменное плечо статуи, чтобы не рухнуть на море горящих свечек. Розовощёкий монах-привратник восседал на шее Аксииля, свесив ноги и обхватив кудри бога. Оба - и святой отец, и монах-привратник - были белее скульптуры, на которой устроились. Другие служители культа заняли удобные места на подоконниках. Святой охотник лежал на нижней ступени пьедестала для изваяния.
- Что вы там делаете, отче?
Клирик попытался приложить палец к устам в жесте, обозначаемом молчание, и чуть не свалился со статуи.
- Тише, тише, сын мой! - прошептал он, обливаясь потом. Лысина его блестела не хуже начищенных золотых подсвечников, стоявших у икон в стенных нишах. - Оно нас слышит и ползёт на голос!
Давид оглянулся. Пустой зал, закрытые входные двери. На полу светятся слабым зеленоватым светом склизкие дорожки, расчертившие зал странным зловещим узором. Рука потянулась к поясу и не обнаружила ни пистолетной рукоятки, ни эфеса меча, ни кинжала.
- Извини, мы сняли с тебя оружие, когда изгоняли болезнетворного беса, сын мой, - сконфуженно произнёс клирик.
Святой охотник поднялся на ступень. Так, на всякий случай.
- Где оно? - не поворачивая головы и следя за обстановкой, спросил он.
- Что именно? - последовал ответ.
- Оружие. Где вы его спрятали?
- Отдали бабушкам-торговкам, - отозвался святой отец. - Дверь заперта снаружи.
- Что случилось?
- Мы изгнали нечистого духа и хотели его навеки вселить в камень, всегда так поступаем. Бес на этот раз оказался сильнее, вырвался из-под контроля и воплотился, - объяснил клирик. - Он не послушался, когда мы назвали его по имени - Элькринсел. Не прикасайся к нему, он есть квинтэссенция болезни!
За одной из дальних колонн что-то шевельнулось. Святой отец замолчал, Давид от напряжения перестал дышать. Из-за колонны выползала студёнистая масса ядовито-зелёного цвета, полупрозрачная и светящаяся изнутри. Похожая на гигантского плотоядного слизня, только с подобием распухшего человеческого лица на спинном горбу, она резво поползла в сторону Адами. По мере приближения святому охотнику открывались ужасные подробности горбомордого чудовища; выражение скользкой рожи было болезненно-гордым, словно её обладателя укачало в поездке, и он изо всех сил старался сохранить достойный знатного дворянина вид. Давид узнал беса, много раз виденного на картинках демонологических справочников. Несомненно, это горбоморд смердящий, болотный демон низкого пошиба. Обычно он является существом нематериальным, отгоняемым молитвами, символами богов, святой водой и огнём. Воплощались горбоморды из рук вон плохо и редко, разочаровывая членов Ордена Мудрости и маститых церковных демонологов. Что с ними делать в воплощённом виде наверняка не знал никто.
Эх, где наша не пропадала! Святой охотник метнул в комок светящейся слизи первую попавшуюся свечку и бросился к алтарю. Свеча угодила прямиком в морду болезнетворного беса, чем спровоцировала бурю отрицательных эмоций с его стороны. Нечистый запищал раненой мышью - к слову, так пищит почти вся мелочная демонская братия - противно, громко, раздражая слух. Мерзопакостная харя скривилась, покрутила недоразвитым носом, зашлёпала обожжёнными губами. Недовольный поведением человека болезнетворный бес пополз за ним, оставляя слизистый след.
Адами оказался у алтаря. Зачерпнув ладонями святой воды, он щедро окропил ею горбоморда. Нечистый встал, отплёвываясь, будто бы взял в рот какую гадость, и фыркая рыцарским конём-тяжеловозом. Капли святой воды шипели, пенились при соприкосновении со слизистой оболочкой, не производя мгновенного губительного эффекта. В конце концов, они испарились, оставив оскорблённо-презрительное выражение бесовской хари. Презрительное до такой степени, что создавалось впечатление, будто нечистого вот-вот стошнит. Очухавшись от последствий вынужденного душа, горбоморд продолжил преследование обидчика.