– Ты что? – воскликнул великан, с трудом уворачиваясь от следующего удара.
Сейхан заорала – бессвязный крик на смеси английского и какого-то азиатского диалекта.
– Уйми – обратился к Грею отец, с опаской оглядываясь на темный лес.
Ковальски попытался зажать Сейхан рот, но та едва не откусила ему палец.
– Сукин сын!
Она возбуждалась все больше и больше.
Гарриет Пирс подошла ближе, копаясь в своей сумочке.
– У меня есть еще одна доза морфия. Грей покачал головой:
– Подожди!
Сейхан потеряла много крови, и он опасался, что морфий в качестве побочного действия вызовет у нее перебои дыхания. Вторая доза может оказаться смертельной, а он так и не получил ответы на свои вопросы. Он подставил матери ладонь:
– Нюхательные соли.
Кажется, Ковальски говорил, что они есть в аптечке.
Мать кивнула. Раскрыв сумочку, она порылась в ней и протянула сыну несколько ампул. Схватив одну, Грей подошел к Ковальски. У охранника на лице наливалась кровью длинная царапина.
– Господи, да сделайте же с ней что-нибудь! Схватив Сейхан за волосы, Грей закинул ей голову назад и разломил ампулу перед носом. Сейхан задергала головой, пытаясь вырваться, но он держал капсулу рядом с верхней губой. Безумные крики утихли, сменившись сдавленным кашлем. Сейхан подняла руку, отстраняя Грея. Тот не отнимал ампулу.
– Достаточно…
Кашлянув еще раз, Сейхан схватила Грея за запястье. Тот опустил руку, поражаясь силе ее пальцев.
– Дайте мне отдышаться… Опустите меня на землю.
Грей кивнул Ковальски. Тот не заставил просить себя дважды и поставил Сейхан на землю, поддерживая ее за плечо. Судя по всему, Сейхан переоценила свои силы. Ноги ее подогнулись, и она повисла в объятиях великана.
Поморщившись от боли, Сейхан огляделась вокруг. Сквозь противостояние боли и морфия Грей различил в ее взгляде смятение. Наконец Сейхан повернулась к нему.
– Я… обелиск…- запинаясь от волнения, выдавила она. Грею уже надоело слушать про этот проклятый обелиск.
– Его мы заберем потом. Он сломался, когда ты упала с мотоцикла. Я оставил его дома.
Казалось, его слова причинили Сейхан более сильную боль, чем пулевое ранение. Впрочем, быть может, на самом деле эта оговорка только к лучшему. Вдруг Насер, вместо того чтобы преследовать их, отправится искать обелиск.
Но тут мать Грея, услышав разговор, шагнула вперед.- Вы говорите о сломанном черном столбике? – Она похлопала по своей сумочке.- Я забрала его, когда ходила в дом за бинтами. Он показался мне старым и, возможно, ценным.
Облегченно закрыв глаза, Сейхан кивнула, подтверждая справедливость обоих утверждений. Она устало уронила голову:
– Слава богу.
– И что в нем такого важного? – спросил Грей.
– Он должен… он может спасти мир. Если уже не слишком поздно.
Грей посмотрел на сумку в руках матери, затем перевел взгляд на Сейхан.
– Черт побери, что ты имеешь в виду?
Та слабо махнула рукой, снова теряя сознание.
– Все это очень сложно… мне нужна твоя помощь… не могу… одна… мы должны… должны спешить.
Уронив подбородок на грудь, раненая снова лишилась чувств. Ковальски едва успел ее подхватить.
Грея так и подмывало раздавить вторую ампулу с солями, но он опасался перенапрягать Сейхан. На бинтах проступила свежая кровь.
Его мать, похоже, пришла к такому же заключению. Она кивнула в сторону пешеходной тропы:
– Отсюда до больницы должно быть совсем недалеко. Грей повернулся к теряющейся во мраке тропе, которая начиналась за насыпью. Это была вторая из причин, по которой он вел «тандерберд» на север через лес, следуя указаниям матери. За дальней частью парка Гловера-Арчибольда раскинулся Джорджтаунский университет. Больница медицинского факультета стояла на самой опушке леса. В ней работали бывшие студенты Гарриет Пирс.
Если им удастся незаметно добраться туда…
Но не слишком ли очевидна эта цель?
Из сложного паркового комплекса ведут тысячи выходов, но Насеру известно, что среди беглецов есть тяжелораненая женщина, которой требуется незамедлительная медицинская помощь.
Риск был огромный, но Грей не представлял себе, как его избежать.
Он вспомнил глаза Насера, когда тот спрашивал насчет обелиска. Алчные, безжалостные. Египтянин поверил словам Грея о том, что обелиск остался дома,- в основном потому, что сам Грей верил в это. Но что для него важнее: получить в свои руки обелиск или отомстить?
Грей обвел взглядом свой маленький отряд.
От ответа на этот вопрос зависела жизнь всех этих людей.
2 часа 21 минута
Полчаса спустя Пейнтер расхаживал по своему кабинету, нацепив на ухо беспроводную телефонную гарнитуру.
– Все мертвы?
У него за спиной на плазменные экраны выводилось в реальном времени изображение трех домов, объятых пламенем, и части соседнего парка. Лето выдалось без дождей, и лес превратился в сухой хворост. За полицейским оцеплением суетились пожарные. Над телевизионными машинами уже поднимались тарелки спутниковой связи. В небе кружил полицейский вертолет, шаря по земле ярким лучом прожектора.
Но этого было слишком мало, да и прибыла помощь слишком поздно.
Среди пожарища не было ни кабриолета, в котором Грей приехал к охраняемому дому, ни угнанного микроавтобуса. Бушующий огонь не давал проводить расследование дальше.
Единственная достоверная информация не радовала. Сотрудники медицинской бригады «Сигмы» были обнаружены на заброшенном поле, все убитые выстрелом в голову. На столе перед Пейнтером лежали четыре папки. Он опустился в кресло. Помимо всего прочего, ему до рассвета предстоит сделать четыре мучительных телефонных звонка. Оповестить родных. В кабинет вкатился Брэнт, помощник Пейнтера.
– Извините, сэр. Пейнтер молча кивнул:
– Доктор Макнайт вызывает вас по третьей линии. Можно устроить видеоконференцию.
Пейнтер ткнул пальцем в экран, заполненный языками пламени.
– Пока что с меня довольно этого. Подключи Шона. Пейнтер стянул наушник, подумав сердито, что лучше уж было бы просто имплантировать его в голову. Он развернулся к экрану, на котором изображение пожара сменилось лицом его начальника.
Шон Макнайт стоял у истоков создания «Сигмы», но затем ушел на повышение, возглавив УППОНИР. Пейнтер связался с ним сразу же, как только Сейхан ворвалась в жизнь Грея. Ему требовались совет и опыт Макнайта. Однако была еще одна веская причина.
– Значит, «Гильдия» снова стоит у нас в дверях,- начал Шон, приглаживая рукой седеющие рыжие волосы.
Судя по тому, какие они были взъерошенные, директора УППОНИР подняли прямо с кровати. Однако его рубашка была белоснежной и отутюженной. На спинке кресла висел темно-синий в полоску пиджак. Шон Макнайт приготовился к долгому дню.
– Похоже, «Гильдия» не просто стоит у нас в дверях,- заметил Пейнтер.- Самая последняя информация позволяет предположить, что она уже переступила порог.- Он постучал по лежащей перед ним папке.- Несомненно, вы уже ознакомились с докладом.
Ответом ему стал кивок.
– Очевидно, «Гильдии» было известно про охраняемый дом. Известно о том, что Грей направлялся туда с бежавшей сотрудницей «Гильдии». Где-то у нас есть утечка.
– Боюсь, приходится это предположить.
Пейнтер покачал головой. Если так, это катастрофа. Один раз «Гильдии» уже удалось просочиться в святая святых «Сигмы», но Пейнтер готов был поклясться, что сейчас его организация чиста. Он сжег «Сигму» до основания, а затем отстроил ее заново, с нуля, заложив в структуру сотни многоуровневых предохранительных мер.
И все впустую.
Если где-то есть утечка, под подозрением окажется само основание «Сигмы». И не исключено, что это приведет к роспуску организации. Внутренняя проверка уже шла полным ходом: анализ издержек и результатов основной командной структуры «Сигмы», замаскированный под изучение вопроса возможного объединения всех разведывательных ведомств Соединенных Штатов с Министерством внутренней безопасности.