— Мы стараемся не привлекать внимания. Времена гробов и готичной атмосферы давно прошли — всё-таки, мы живём в Шанхае, на острие современных технологий и искусства.
— Ещё и кровь, наверное, по заказу берёте в банках?
— Зачем? — искренне удивилась китаянка, — Мы её синтезируем в лаборатории. Сами понимаете, государство не потерпит, если узнает, что мы спокойно существуем в их… ммм… парадигме мира.
Я только фыркнул в ответ на это замечание.
Китаянка повела нас по широкому коридору, и её каблуки лишь чуть слышно стучали по полу. Свита следовала за нами на почтительном расстоянии.
— Я не удивлена, что вы ожидали чего-то более… стереотипного, — голос китаянки, холодный и ровный, раздался в тишине, — Гобелены, гробы, летучие мыши… О нас ходит дурная и устаревшая молва.
— Что-то в этом роде, — ответил я, сканируя пространство на предмет скрытых угроз.
Энергожгуты, спрятанные под кожей, трепетали, улавливая мощные потоки энергии, которые текли где-то глубоко под нами. Воздух был пропитан не только благовониями, но и едва уловимым гулом работающих механизмов и горьковатым запахом озонированного воздуха.
— На самом деле мы… Не так уж и сильно отличаемся от людей. Некоторые мои сородичи и вовсе считают, что вампиризм — это просто мутация, которая основана на магии крови.
— Так считали многие маги прошлого.
— Но не вы, господин Апостолов?
— Мой дед — Варг’Шад, и он не был вампиром большую часть жизни. Так что я совершенно точно знаю, что вампиризм — не мутация.
— А что же, по вашему?
— Дар, — я пожал плечами, — Или проклятие, это как посмотреть.
Китаянка мягко рассмеялась.
— Любите играть словами, господин Апостолов?
— Люблю. Но не люблю, когда собеседник знаете моё имя, а я его — нет.
— Можете называть меня Линь Шу.
— Рад знакомству. Это Илона, моя невеста.
— Я тоже очень рада, господин Апостолов, госпожа Кофеева.
— О, вы и про меня знаете? — удивилась Илона, картинно изогнув бровь, — Откуда?
— Господин Яковлев рассказал нам.
Мы с Илоной переглянулись.
— И почему он это сделал?
— Проще будет… Показать. Прошу, сюда.
Мы оказались в дальней части особняка, у стеклянного лифта. Зашли внутрь (втроём, безо всякого сопровождения), и он понёс нас вниз. Ощущение было таким же, как при погружении на дно океана — давящая тишина, нарастающее давление на барабанные перепонки.
— Вы ведь не просто так пригласили нас на чай? — наконец нарушил я молчание, глядя на затылок вампирши.
— Разумеется, нет, — она не обернулась, — У нас общая проблема. И, возможно, общая цель.
Спросить, что она имеет в виду, я не успел — лифт остановился. Двери разъехались, и нас ударило в лицо волной знакомых, но смешанных в причудливый коктейль ощущений.
Запах — едкая химия, озон, сталь и сладковатый, медный дух свежей крови. Звук — низкочастотное гудение мощных генераторов, шипение пара, монотонное бормотание на непонятном языке. И свет — резкий, холодный белый от неоновых ламп, смешанный с алым, пульсирующим свечением магических кругов.
Мы вышли — и я замер.
— Впечатляет…
Перед нами простиралась не пещера и не склеп. Это была колоссальная лаборатория, напоминавшая гибрид ЦЕРНа и алхимической мастерской. Сверкающие хромом и титаном станки и устройства соседствовали с бронзовыми жаровнями, где тлели странные травы. Голографические экраны висели в воздухе, показывая сложные энергетические схемы, а рядом на каменных стеллажах лежали древние фолианты в потёртых кожаных переплётах.
Воздух вокруг вибрировал от сконцентрированной мощи.
«Дерьмо космочервей!» — промелькнуло у меня в голове — «Прямо как моя лаборатория, где я возился с Салтыковым…»
— Что это за место? — спросила Илона.
— Наш скромный исследовательский центр, — ответила Линь Шу, и в её голосе прозвучала нота гордости, — Здесь мы изучаем природу нашей… уникальности. Ищем способы её усиления. Или контроля.
Она повела нас дальше, между рядами причудливой аппаратуры. А когда мы углубились и вышли на «площадь», я увидел их.
Тринадцать фигур в тёмных, одинаковых одеяниях, стоящих по кругу. Их руки были подняты, а низкое, монотонное пение сливалось в единый гул, наполнявший всё пространство. Маги крови. Их пальцы были испачканы алым, и от них в центр круга струились тонкие, витые нити энергии — багровые и пульсирующие.
В центре этого круга стоял массивный каменный саркофаг. Древний, покрытый выцветшими от времени рунами, которые сейчас мерцали мягким, светом. Крышки на нём не было.
Но я уже догадывался, что там.
Я подошёл к самому краю ритуального круга, нарушая его границы своим присутствием. Вампирша ничего не сказал, гул магов не дрогнул, не прервался.
Я заглянул внутрь саркофага.
Внутри, погружённый по грудь в багровую, светящуюся жидкость — смесь крови, магии и непонятнр ещё чего — лежал дед. Его лицо, обычно оживлённое ехидной усмешкой, было мертвенно-бледным и неподвижным. Глаза закрыты. На его обнажённой груди, прямо над сердцем, зияло ужасное, почерневшее ранение, от которого расходились чёрные, похожие на трещины прожилки.
От него почти не исходило привычного холода — лишь слабый, угасающий импульс.
— Что с ним произошло?
Багровый свет от ритуального круга мерцал на неподвижном лице Дмитрия, делая его чужим, незнакомым. Воздух гудел от монотонного бормотания магов и гула аппаратуры.
Китаянка молчала…
— Объясните. Сейчас же! — потребовал я, и эти слова прозвучали не как просьба, а как приказ.
Мои энергожгуты, которые я снова сделал видимыми, сжались в напряжённые спирали. иИх изумрудное сияние бросало зловещие блики на стерильные стены лаборатории.
Однако Линь Шу не испугалась.
— Ваш… дед, — произнесла она, тщательно подбирая слова, — Появился в Шанхае в самый разгар нашей внутренней войны. И его прибытие не было случайным.
Илона, бледная, но собранная, шагнула ко мне ближе.
— Войны? О чём вы?
— Двести лет назад, после смерти моего отца, старейшины клана «Нефритового дракона», власть над вампирами в Шанхае оказалась раздробленной, — голос Линь Шу был ровным, но в нём слышалась лёгкая горечь, — Все захотели урвать кусок побольше, и начали истреблять друг-друга… Наш род, наши кровные братья, разделились на семь семей, которые до сих пор постоянно воюют друг с другом за территории… Кхм… С большим количеством людей.
— Вы хотели сказать — корма?
— Я сказала, как хотела.
— И какое отношение мой дед имеет к вашей возне?
Линь Шу предпочла не заметить моей насмешки.
— До того, как распасться, наш клан хранил одно… предсказание. О том, что в час величайшего упадка явится Чужеземный Ветер с Севера. Древний, несущий в себе силу иных земель. И его кровь, смешанная с нашей, либо вернёт нам утраченную мощь, либо… положит конец нашему роду.
Я снова фыркнул. В голове тут же закрутились саркастические мысли. «Чужеземный Ветер с Севера»… Ну конечно, куда ж без очередного пророчества… Мало деду было приключений в Баку с Варг’Шадом и бывшими сослуживцами — так и тут умудрился вляпаться!
Нет, ему определённо надо торчать в каких-нибудь пустошах, в тайге, в тундре, чтобы не влезать в неприятности! Хоть комиксы по приключениям этого старого хрыча рисуй!
Или это всё с ним только из-за меня начало происходить? Жил спокойную жизнь, пока во внуке магия не проснулась…
— Полагаю, нашлись те, кому это пророчество пришлось не по душе? — спросил я вслух.
— Именно, — Линь Шу кивнула, и её лицо осталось невозмутимым, — Клан «Алых Когтей», крупнейший из осколков наследия моего отца и наши давние соперники, всегда считали это пророчество ересью. Они видят силу лишь в чистоте крови и безраздельной власти. Для них появление вашего деда стало не исполнением древнего завета, а угрозой их растущему влиянию — а оно, поверьте, в последние десятилетия в Шанхае выросло многократно…