— КВА? КВА-КВА…
'Опять тебе что-то нужно? Хоть когда-то у меня наступит покой?
— Цыц! — прикрикнул я на неё, — Ты и так почти всё время отдыхаешь. Давай-ка поработай.
— КВА-А-А-А…
«Без меня даже зад подтереть не можешь…»
— Что это за прелесть? — прошептала Мэйли, и в её голосе не было страха, лишь чистейшее любопытство.
Она, забыв про окруживших нас кровососов, сделала шаг вперёд и протянула руку, явно желая погладить бугристую спину Бунгамы. Однако жаба повернула к ней один из своих огромных глаз, и из её пасти, широкой и лишённой зубов, вырвался тихий, похожий на скрип старого дерева звук.
— Я бы не советовал, — предупредил я, — она… токсична. Во всех смыслах.
Мэйли тут же отдернула руку, но на её лице застыла очарованная улыбка.
— Ну и ну, Марк! Никогда бы не подумала, что у тебя такой… Необычный питомец. Знаешь, я всё гадала, какое у тебя родовое существо… Думала, что тебе подошёл бы волк, или ягуар…
— Что ж, всякий ошибается. Но Бунгама истинно отражает мою внутреннюю суть, ха-ха! — отшутился я, и повернулся к Линь Шу! — Снимай барьер.
— Ты уверен? — возразила вампирша, и её безупречное лицо впервые отразило неуверенность, — При всех наших силах они сомнут нас числом!
— Я же сказал — бояться нечего! — мой голос прозвучал так, что даже Мэйли на мгновение вышла из состояния лёгкого транса, — Снимай!
Линь Шу сжала губы, её пальцы дрогнули. Ледяной купол, сиявший холодной синевой, дрогнул, заколебался и с тихим, похожим на вздох звоном рассыпался на мириады сверкающих осколков, которые испарились, не долетев до земли.
Наступила доля секунды оглушительной тишины.
И тогда орда «Алых Когтей», больше не сдерживаемая преградой, с рёвом ярости ринулась вперёд. Десятки тел, слившихся в единый поток, устремились на нас.
Но я даже не шелохнулся.
— Твой выход, подруга, — тихо прошептал я, обращаясь к Бунгаме.
Затем опустил руку, и мои энергожгуты тонкими, изумрудными щупальцами коснулись бугристой спины существа. Но я влил в жабу не обычную силу — а снова насытил её небольшим количеством Эфира.
Бунгама вздрогнула. Её янтарные глаза зажглись изнутри фосфоресцирующим фиолетовым светом. Она раздулась, как огромный пузырь, увеличилась почти вдвое — и её тихий скрип превратился в оглушительный, низкочастотный рёв, от которого задрожал бетон под ногами.
И затем она выдохнула.
Это не был просто яд — это была волна. Физическая, осязаемая стена бледно-лилового тумана, испещрённая молниями Эфира, пронзающими её изнутри. Эта волна неслась над землёй, не оставляя вампирам шанса уклониться, и пожирая пространство с пугающей скоростью.
«Алые когти», за секунду до этого радующиеся лёгкой добыче, оказались окутаны этим лиловым облаком. И их собственная магия, их яд, что тёк в их жилах, встретились с чем-то, для чего не были созданы.
Эфир, не знаемый в этом мире, вступил в реакцию с вампирской сущностью.
Это было похоже на то, как выжигают инфекцию.
По толпе кровососов прокатилась судорога. Их боевой клич сменился одним сплошным, пронзительным визгом невыносимой агонии. Друг за другом вампиры падали на землю, корчась в конвульсиях, их тела выгибались в неестественных позах. Из их ртов и ноздрей вырывался лиловый туман — их собственная отравленная сущность, выжженная и изгнанная из них Эфиром, смешанным с магией Бунгамы.
Воздух наполнился невыносимой вонью горелой плоти, серы и распадающейся магии.
Менее чем за десять секунд всё было кончено.
Тишину площадки вокруг нас теперь нарушали лишь тихие стоны и судорожные хрипы более сотни поверженных вампиров, беспомощно бьющихся в предсмертных муках на пыльном бетоне.
Твари теперь не смогут пользоваться даже магией крови, пока не восстановят силы — а для этого каждому из них придётся выпить не один десяток человек…
Мог я их убить?
Мог. Но для этого потребовалось бы потратить в десять раз больше Эфира, а я не собирался тратить его понапрасну. Да и выполнять работу за «Нефритовых драконов», и устранять их конкурентов — тоже.
Я выдохнул, отпустил связь с Эфиром и погладил Бунгаму по голове. Она снова тихо скрипнула и, лениво мигнув своими янтарными глазами, растворилась в воздухе, вернувшись в своё измерение.
— Спасибо, старушка, — хмыкнул я.
«Будешь шутить про мой возраст — вообще в следующий раз не появлюсь! Козёл!»
Повернувшись к своим ошеломлённым спутницам, я лишь пожал плечами под их изумлёнными взглядами. Линь Шу смотрела на поле боя, а затем на меня, с выражением, в котором смешались ужас и невероятное, неподдельное уважение. Мэйли же оглядывала то место, где исчезла жаба, с восторгом коллекционера, увидевшего уникальный артефакт.
Лишь Илона не выразила удивления — оно и понятно, невеста прекрасно знала, на что способно моё родовое существо.
Не сказав ни слова, я спокойно поднял старейшину, закинул его себе на плечо и перешагнул через корчащееся тело одного из «Алых Когтей».
— Идём, дамы. Здесь нам больше нечего делать.
12 августа 2035 года. К югу от Лэйчжоуского полуострова
Солёный, колкий ветер рвал волосы и хлестал по лицу ледяными брызгами. Хорошо, что надетый зараннее гидрокостюм отсекал холод — а то бы пришлось тратить магию.
Моя, идущая через ночь яхта, рассекала свинцовые воды Восточно-Китайского моря, оставляя за собой пенный, клокочущий след. Воздух густел с каждой пройденной милей, теряя знакомые запахи моря и соляных брызг, наполняясь чем-то влажным, тяжёлым и мёртвым.
Впереди из воды поднималась стена. Не просто туман — а плотная, молочно-белая пелена, практически непроницаемая для взгляда, поглощающая звук и свет. Она висела над водой гигантским саваном, виднеющимся даже в ночи.
Вампирские маги, присланные Линь Шу, стояли у борта, напряжённые и безмолвные. Их обычно безупречные позы изменились на напряжённые, плечи были сгорблены. Вампиры не смотрели в сторону архипелага, их взоры были устремлены в палубу, а пальцы судорожно сжимали защитные амулеты.
Ха! Можно подумать, они им помогут…
От кровососов исходил едва уловимый, но оттого ещё более красноречивый запах страха — сладковатый, как испорченный мёд.
Я и сам чувствовал это.
Не страх, нет — давление. Ощущение, будто на плечи мне медленно, но неумолимо опускается невидимая гиря, сотканная из древней, чужой ненависти. Это ощущение давило не на тело, а на саму душу, на источник магии внутри меня, пытаясь затушить его холодной, безразличной рукой. Пока всего лишь пыталось, к тому же, довольно слабо — но чем ближе мы подходили к Туманному архипелагу, тем явственнее было это ощущение.
Это было дыхание проклятия Хэй ан Лейшоу.
И судя по всему — оно прекрасно работало.
Мы приблизились настолько, что казалось, вот-вот коснёмся края этого гигантского молочного облака. Мэйли, обычно оживлённая и язвительная, стояла у штурвала с лицом, от которого веяло могильным холодом. Её аметистовые глаза были прищурены, а пальцы белели от силы, с которой она впивалась в полированную древесину.
— Пора остановиться! — её голос прозвучал хрипло и неестественно громко в гнетущей тишине, — Дальше приближаться опасно…
Двигатели яхты замолчали, и нас окутала оглушительная, мёртвая тишь, нарушаемая лишь плеском воды о борт. Все взгляды устремились на меня.
Посмотрев в эту белую муть, я подумал о деде. О его бледном, неподвижном лице в саркофаге. Что, если Линь Шу ошиблась? Если её ритуал и этот артефакт — всего лишь отчаянная попытка вырвать власть, основанная на пыльном пророчестве?
А если это не сработает? Неужели Дмитрий умрёт из-за моего нежелания лезть в самоубийственную авантюру?
Эх, не хотелось бы этого допускать, конечно…
Но было не время предаваться меланхолии. Я выдохнул, отсекая сомнения.