А вытекающий из неё туман начал сжиматься, уплотняться. Он уже не был аморфным — он принимал форму.
Сначала это был просто человеческий контур, смутный и размытый. Затем проступили детали: наплечники, нагрудная пластина, латная юбка…
Они переливались всеми оттенками запёкшейся крови и окисленной стали, и сквозь эту поверхность то и дело проступали всполохи того самого бирюзового Эфира, что я в него вложил, и проблески сжатой до алмазной твердости тьмы.
Это была «Кровавая Броня Гнева»…
Я чувствовал — это не просто доспех. Это была квинтэссенция ярости, отчаяния и голода, обретшая совершенную, смертоносную форму. От неё исходила такая мощь, что воздух дрожал, а камень под ногами вибрировал тихим, покорным гулом. Она парила в сантиметре от земли, пульсируя, как живое сердце, ожидая хозяина.
Рука сама потянулась к ней. Я не раздумывал, и положил ладонь на нагрудник, ожидая ожога, боли, попытки захвата…
Но ничего этого не последовало.
Броня дрогнула. Она не сопротивлялась — она откликалась. Моё желание, моё представление о том, как должна выглядеть настоящая сила — не вызывающая, не кричащая, а скрытая — было воспринято ею, как приказ.
Металл потёкл, меняя форму, теряя громоздкие латные элементы. Тёмно-багровый цвет сменился на глубокий чёрный оттенок выдержанной кожи. Наплечники съехали вниз, став частью кожаной куртки с высоким воротником. Тяжёлые пластины сплавились в упругую, мягкую на вид, но невероятно прочную ткань.
Через несколько секунд передо мной в воздухе не броня, а стильная, ничем не примечательная кожаная куртка-косуха. Лишь если приглядеться, можно было заметить, что её поверхность на мгновение отливает тёмным багрянцем, а складки ложатся так, будто повторяют мускулатуру невидимого хищника.
Я взял её и натянул поверх гидрокостюма. Новая одёжка идеально села по фигуре, и в тот же миг я ощутил прилив такой силы…
Не просто магии — чего-то большего. Это была уверенность, власть, ощущение, что весь мир теперь лежит у моих ног, и нужно лишь наклониться, чтобы поднять его!
И тогда вокруг меня появились они.
Призрачные стражи, легион заточённых душ, возникли безо всякого звука. Их полупрозрачные фигуры окружили меня полукругом, выстроившись в безмолвный, почтительный строй. Впереди всех парил полководец, его безликий взгляд был устремлён на меня.
Я посмотрел на него, ощущая тяжесть куртки на плечах — тяжесть не ткани, а взятой на себя ответственности и силы.
— Я исполнил свою часть сделки, — мой голос прозвучал непривычно низко, — Он насыщен. Он получил то, чего желал. Ваша тюрьма… она больше не держит вас.
Призрак-полководец медленно склонил голову.
— Да, — в моём сознании прозвучало всего одно слово, полное бесконечного облегчения, — И мы также исполним свою. Один раз, когда ты призовёшь нас. Как и было оговорено.
И в тот же миг тогда вся армада призраков пришла в движение. Они устремились вперёд, на меня. Их полупрозрачные фигуры впивались в куртку, как вода в песок, всасывались, становясь частью ткани, частью узора, частью силы, что пульсировала внутри.
Я замер, ожидая боли, но чувствовал лишь нарастающую волну мощи. Это была не слепая ярость Брони, а дисциплинированная, холодная сила тысяч древних воинов, их воля, их опыт, их отточенное мастерство, теперь добровольно отданное в моё распоряжение!
О велкий Эфир… Как же это было хорошо, ощущать ТАКУЮ мощь!
На этом фоне теперь даже потеря навыка не выглядела такой уж страшной!
Когда последний призрак исчез в ткани куртки, тишина вокруг стала абсолютной.
Ну всё, Совет… Долбаные родственнички… Готовьтесь, мать вашу! Маркелий А’стар идёт за вами!
Глава 13
Опальный родственник Императора
15 августа 2035 года. Москва, резиденция графа Салтыкова.
Загородный воздух, наполненный запахом хвои и влажной земли, казался Салтыкову лучшим запахом на свете — уж после того, как он провёл десятки лет, запертый в магической реальности — точно.
Пётр стоял посреди просторного, аскетично обставленного тренировочного зале. Сняв с себя жилет, Пётр с отвращением смотрел на свои дрожащие руки. На запястьях и предплечьях проступали свежие, лиловые гематомы — следы магических контуров, которые показывали, что Искра Салтыкова всё ещё отказывалась вернуться к прошлым параметрам и работать на полную мощность.
Пётр пнул ногой манекен, ещё дымившийся на полу от последнего разряда молний. Удар вышел слабым, жалким. Несмотря на все деньги и возможности молодого графа, восстановление шло чудовищно медленно…
Лишение ранга, доступа к ресурсам корпорации «Маготех» — всё это било не только по кошельку и репутации, но и по самолюбию Салтыкова. Он чувствовал себя инвалидом, гигантом на глиняных ногах, чью силу кто-то отнял.
Кто-то другой мог бы сказать, что немалая часть проблем (особенно, что касается «Маготеха») досталась Салтыкову от Марка — но Пётр так не считал.
В конце-концов — Апостолов вытащил его с того света, и не раз рисковал жизнью ради друга.
А то, что случилось…
Такое в договорах между аристократией часто называется словосочетанием «форс-мажор».
Лишь одно успокаивало Петра, согревая изнутри яростным огнём — тайное знание.
Эфир.
Та самая, истинная сила, крупицы которой он, рискуя всем, сумел сохранить и преумножить после своего возвращения. Сейчас они дремали в Салтыкове, тихие и непостижимые, как спящий дракон.
И, как искренне считал молодой граф, у Эфира был вкус — вкус абсолютного превосходства над всем этим миром.
Смахнув со лба солёные капли, Пётр отошёл к стене, плюхнулся в кожаное кресло и потянулся к пульту. Голографический экран на стене ожил, заливая комнату мерцанием новостных лент.
Скучные отчёты о сборах урожая, визитах чиновников, новые указы Императора… Пётр уже хотел переключить на что-то более отвлекающее, как взгляд его зацепился за иконку уведомления одного из пиратских агрегаторов. Того самого, что раз за разом обходил все имперские блокировки.
Салтыков ткнул в него машинально, уже зная, что его ждёт.
Экран взорвался огнём и адом.
На нём, с идеальной, кинематографичной чёткостью, Марк Апостолов стоял с Илоной и ещё какими-то двумя соблазнительными девицами китайской наружности на фоне огромного искусственного русла реки, а вокруг копошились сотни его противников…
— Это что, вампиры? — удивился Салтыков, приближая картинку.
Энергожгуты Марка, ставшие уже легендарными в сети, сносили головы, не оставляя от них даже пепла. Камера, кружащая над Апостоловым, ловила каждый момент, каждый взгляд его ледяных глаз.
Это был не репортаж. Это был блокбастер.
Салтыков хмыкнул.
— Очередная серия шоу «Марка Апостолова», значит? Любопытно, где же ты сейчас шляешься, друг… Похоже на Нефритовую империю.
Собственные жалкие попытки восстановить силу вдруг показались Петру смешными, детскими. Как и вся остальная Империя, он уже не в первый смотрел, как его приятель и бизнес-партнёр в одиночку устроил крестовый поход «против зла», как в конце каждого ролика любил повторять Марк.
Мумбаи. Варанаси. Руины розовых дворцов, оплавленные золотые украшения, обугленные тела махараджей… Теперь вот — вампиры…
Салтыков потянулся к стакану с водой как раз в момент, когда ролик закончился колоссальных сил заклинанием, которым Марк с помощью Бунгамы вырубил всех вампиров разом и заставил их корчиться от боли на бетонных плитах.
Экран погас на секунду, а затем заиграли титры и… комментарии. Тысячи, десятки тысяч. Пётр начал листать.
«Наконец-то кто-то дал им по зубам!», «Герой!», «Так им и надо, кровососам!». Восторг, обожание, мемы с лицом Марка.
И тут же — яд: «Он просто убирает конкурентов!», «Забирает их силу и теперь самый крутой пацан во дворе!», «Где он был раньше?», «Новый тиран на старый лад».
Мнения разделились. Но люди спорили о Марке. О нём говорил если не весь мир, то с каждым днём — всё больше и больше…