Трон Юя Великого.
Но это было не каменное сиденье. Это был водоворот. Конус из спрессованного света и теней, вращающийся с едва слышным гулом. Внутри него мерцали звёзды, плыли континенты, зарождались и угасали бури.
От него исходила та самая сила, что питала всю Карту, всех стражей, всё Урочище. Древняя, безразличная и всепоглощающая мощь.
— Портал в «Поднебесную Сеть»- прошептала Илона, — Хранилище стихий, созданное тем, кого ты называешь Советником.
Мы замерли на пороге, чувствуя, как наша магия, наша воля, наши самые мысли притягиваются к этому вращающемуся сердцу древней империи.
Путь к Ядру лежал прямо через него…
Глава 15
Юй Великий. Часть 2
Гул Карты Управления Водами остался где-то позади, приглушённый, будто из другого мира. Здесь же царила оглушительная тишина, которую нарушал лишь низкочастотный гул самого трона-портала. Он вибрировал в костях, заставляя ныть зубы.
Тронный зал был пустым и огромным.
Стены, отполированные до зеркального блеска, отражали вращающийся в центре конус из света и теней, умножая его и без того гипнотическое воздействие. От него несло холодом межзвёздной пустоты… Воздух был наэлектризован до предела, волосы на моих руках встали дыбом.
— Никаких видимых ловушек, — голос Илоны прозвучал неестественно громко и тут же был поглощён всепоглощающим гулом, — Но энергетическое поле… оно нестабильное.
— Потому что это дверь, — я почувствовал, как моя Искра отзывается на зов портала, — Прямой путь в «Поднебесную Сеть». Проблема в том, что обратного хода может и не быть.
Дед хмуро осматривал зал, его взгляд, привыкший к кровавым разборкам, с недоверием скользил по безупречным поверхностям. Цзюнь и Вэй стояли как вкопанные. Они чувствовали ту же угрозу, что и я — угрозу не клинка или когтя, а полного растворения в чужой, древней силе.
— Значит, нужен якорь, — продолжил я, снимая с пояса небольшой предмет, похожий на отполированный камень дымчатого кварца.
Это был артефакт, который я создал как раз на такой случай, после изучения всех архивов о Янчэне — чистый кристалл, способный удерживать заряд «пути».
— Это что? — с подозрением спросил дед.
— Маяк, — я не стал уточнять, что он Эфирный, — Если мы его здесь активируем, у нас будет нить, чтобы вернуться из этого… хранилища стихий.
Илона одобрительно кивнула, её учёный интерес на мгновение поборол осторожность.
— Теоретически, резонансная частота Эф… Маяка должна быть стабильнее любой местной магии. Если ты, конечно, настроил его на наши Искры.
— Само собой.
Я сконцентрировался, ощущая, как Эфир внутри меня шевелится, привлечённый кристаллом. Энергожгуты лениво выскользнули из запястий, но не для атаки, а как тонкие инструменты настройки. Я вложил в кристалл крошечную крупицу истинной силы — не грубый поток, а точный, выверенный импульс, словно вставляя ключ в замочную скважину.
Камень дрогнул у меня в ладони и засветился изнутри ровным, тёплым бирюзовым светом. Я положил его в тени у основания дверного проёма, и он сразу же стал частью стены — его свечение погасло, сменившись лёгкой, едва уловимой вибрацией, которую я чувствовал кожей.
— Готово, — я выпрямился, — Теперь у нас есть пуповина. Обрывайте её, если захотите вернуться.
— Обнадёживающе, — фыркнул дед.
Мы обменялись взглядами — и усмехнулись. Снова совместное приключение в каком-то запределье. Пора бы уже к такому привыкнуть…
Илона сжала мой локоть, её пальцы были холодными. Цзюнь и Вэй кивнули почти синхронно. Больше медлить было нечего.
Шаг вперёд — в вихрь…
Ощущение было сродни тому, что я испытал при прохождении через Зеркальные Врата, но умноженное на сто. Меня не просто разобрали на атомы — их разбросало по ветру, а затем собрало заново по какому-то новому, невообразимому лекалу.
Давление сменилось невесомостью, звук — оглушительной тишиной, а зрение — ослепительной белизной, которая тут же рассыпалась на миллиарды цветных пятен.
Когда мир наконец обрёл форму, я понял, что мы больше не в тронном зале.
Мы парили в сердце бури. Вокруг клубились и сталкивались стихии в их чистейшем виде. Рёв урагана оглушал, но он был беззвучен. Я видел, как рождаются молнии в клубах водяного пара, как из небытия вырастают и тут же рассыпаются каменные пики, как реки лавы извергаются в абсолютную пустоту и застывают в причудливых скульптурах…
Воздух пах одновременно раскалённым металлом, океанской свежестью и пылью древних пустынь. Это был хаос мироздания, заключённый в гигантскую, не имеющую границ сферу.
— Великие реки… — прошептала Илона, и её голос донёсся до меня сквозь какофонию беззвучных голосов стихий. Она смотрела вокруг с благоговейным ужасом, — Вот уж не думала, что когда-то увижу подобное… Какой же скучной была моя жизнь до встречи с тобой, Марк…
Я усмехнулся, глубоко вдохнул, чувствуя, как моя магия бушует в ответ на окружающий нас хаос. Это место было одновременно смертельно опасным и невероятно могущественным.
— Знаешь, — я обернулся к невесте, и мои губы растянулись в усмешке, которую я не чувствовал, — Когда всё это закончится, и мы с тобой решим сделать себе новое карманное измерение… Думаю, я смогу сделать его куда лучше. Уже навострился работать с такими вот… реальностями.
Мир вокруг нас бурлил, кипел и перестраивался каждую секунду.
Мы парили на невидимой платформе в эпицентре безумия, где рождались и умирали целые миры. Воздух звенел от напряжения, а кожа покрылась мурашками от дикой силы, что витала вокруг.
Я уже собирался сконцентрироваться, чтобы найти в этом хаосе точку входа — Ядро — как вдруг всё замерло…
Стихии не исчезли, но их хаотичное движение прекратилось, словно попав в сильную паутину. Молния застыла, изогнувшись в прыжке. Струя лавы остановилась на полпути, как мазок застывшей краски на невидимом холсте. Тишина, наступившая после какофонии беззвучных голосов, была оглушительной.
И тогда перед нами появился он.
Возник из бури, собравшись из частиц пыли, капель воды и отсветов пламени. Сначала это была лишь тень, но с каждым мгновением она становилась плотнее и реальнее.
Юй Великий, мать его за ногу…
Его кожа отливала бронзой, но не гладкой, а потрескавшейся, как высохшее русло реки после долгой засухи. В этих трещинах пульсировал тусклый свет, словно под поверхностью текла не кровь, а расплавленный песок. Вместо волос из-под золотой, потускневшей диадемы спускались спутанные корни, тёмные и жилистые, будто проросшие сквозь металл и плоть. На его плечах лежал плащ из шкуры какого-то исполинского существа, покрытой чешуёй. Чешуйки медленно шевелились, извиваясь, и я понял, что это не просто шкура — она была ещё жива, и её части всё ещё пытались впиться в шею своего повелителя.
Но страннее всего было его лицо. Черты плыли, менялись прямо на глазах. То это было измождённое, испещрённое глубокими морщинами лицо древнего старика, видевшего тысячелетия. То оно разглаживалось, становясь юным и полным силы. А через мгновение снова старилось, но уже иначе — будто в нём текли не годы, а сам песок времени, постоянно пересыпаясь и меняя ландшафт.
От него пахло пылью забытых гробниц, влажной глиной речного дна и озоном от только что усмирённой бури.
Я почувствовал, как Илона инстинктивно прижалась ко мне. Сзади послышлось низкое предупреждающее рычание деда. Цзюнь и Вэй замерли в боевых стойках, их алая магия сгустилась вокруг когтей, но они не решались атаковать первыми.
Давление, исходящее от Укротителя Потопа, было физическим, оно давило на плечи, пытаясь пригнуть к земле.
Жёлтые, как у тигра, глаза Юя медленно повернулись в мою сторону. В них не было ни злобы, ни интереса. Лишь холодное, безразличное любопытство, с каким смотрят на насекомое.