Я протянул ему руку через стол, обнажив запястье, где под кожей пульсировал слабый бирюзовый свет.
— Это выход моей Искра. И я, не буду врать, уже не такой маг, как вы или кто-то другой…
— Да, ты — пожиратель!
— Все древние маги были пожирателями, — я пожал плечами, — Но я не об этом. В одном из Храмов древних пожирателей я получил доступ к чему-то большему. Случайность, стечение обстоятельств во время одного из первых погружений в Урочище. Я называю это Эфиром. Первородная субстанция, праматерия, из которой соткана магия и сама реальность. Ур-Намму жаждет её, но не может подчинить. А я… я научился.
Император смотрел на мою руку с нескрываемым подозрением, смешанным с научным интересом.
— Вы можете заглянуть, — предложил я, — Та самая проверка, о которой вы просили при всех, Государь. Я… Соглашусь открыть вам доступ к своему сознанию и знаниям, которые почерпнул, пока сражался с Советом… Без магической реальности, в которой я мог бы вас обмануть, без кандалов. Я здесь, я открыт — и вы можете это почувствовать. Мы можем заключить любой дворянский договор, и я могу поклясться, что не попытаюсь вам навредить… Но вы ведь уже и так сканируете меня ментально… Вы знаете, что я не вру.
Государь медленно кивнул. Я почувствовал знакомое, тонкое прикосновение его воли к границам моего сознания. Осторожное, как прикосновение хирурга.
И в этот момент я приоткрыл «шлюзы». Всего на миллиметр.
Эффект был мгновенным. Лицо Императора, обычно непроницаемое, исказилось гримасой шока. Он отшатнулся, его пальцы впились в подлокотники кресла. Его собственная Искра, мощнейшая в Империи — одна из мощнейших в мире! — на мгновение вспыхнула в ответ, как испуганное животное.
— Что… что это? — его голос сорвался.
Он увидел это. Океан — бескрайний, бушующий океан силы, который я носил в себе. Он чувствовал его вес, его возраст, его абсолютно иную природу. Это была не просто магия. Это была сила, которая явно родилась не в этом мире. Она была древнее звёзд, холоднее межгалактической пустоты.
— Это Эфир, — повторил я мягко, — И это… доказательство. Смотрите дальше.
Я не стал ждать разрешения — выхватил из глубин своей памяти обрывки прошлой жизни — свои собственные, но «обёрнутые» в нужную упаковку. Я показал ему… И в его разум хлынул настоящий потоп…
Первая волна обрушилась оглушающим какофонией мегаполиса, чьи башни были не из стали и стекла, а из живого, светящегося кристалла, пронзающего небо с пятью лунами. По улицам-ущельям неслись бесшумные транспортные потоки, управляемые существами с кожей цвета воронёной стали и горящими, как угли, глазами. В воздухе висел гул миллиардов голосов, звучащих на гортанном, щёлкающем языке, и запах озона, смешанный с ароматом незнакомых специй. Я дал ему почувствовать масштаб — один этот город простирался на тысячи километров, и таких городов на планете были миллионы.
Затем смена.
Бескрайняя пустыня под багровым солнцем, где кочевые племя существ, похожих на разумных, шестилапых ящериц, возводили из песка с помощью хорового пения летающие города-крепости. Их магия была не в заклинаниях, а в резонансе, в управлении самой структурой материи силой коллективного разума. И он увидел их войну — не на мечах и огненных шарах, а на разломе тектонических плит, когда целый континент трещал по швам под напором их песни.
Третий мир.
Хрустальные сферы, парящие в безвоздушном пространстве туманности. Раса энергетических существ, чистого сознания, что вела тихую, безмолвную войну в эфире, переписывая законы физики на подступах к чёрной дыре. Вспышки их сражений были похожи на рождение новых звёзд, а их поражение — на тепловую смерть вселенной. Император почувствовал леденящий душу ужас от этой абсолютно чуждой, безразличной к понятиям жизни и смерти формы существования.
Четвёртая сцена.
Руины мира, погибшего не в войне, а от «голода». Государь увидел планету, всю опутанную паутиной гигантских, пульсирующих корней. Древняя раса биотехников-пожирателей, совсем иных, чем Ур-Намму, высасывала энергию ядра своей звезды, пока та не погасла, превратившись в холодный белый карлик. От системы осталась лишь ледяная пустошь и высохшие, окаменевшие останки цивилизации, похожие на скелеты исполинских насекомых.
Пятый образ.
Война, сравнимая с апокалипсисом. Армады кораблей, похожих на морских гадов, сражались в поясе астероидов с существами из чистой тени, вырывающимися из разломов в реальности — точь-в-точь как те, что я показывал ему в своих роликах, но в миллион раз масштабнее. Взрывы плазменных батарей смешивались с воронками от бомб, разрывающих пространство-время. Он увидел, как гибнет планета — не просто взрывается, а схлопывается в сингулярность, поглощённая ошибкой в математической ткани мироздания, которую допустили сражающиеся.
Это был калейдоскоп. Десятки, сотни обрывков. Миры океанов, где разумные киты пели песни, управляющие течениями. Миры грибниц, охватывающие целые континенты единым мыслящим организмом. Цивилизации машин, давно забывших своих создателей. И везде — жизнь. Кипучая, странная, могущественная. И везде — войны, голод, экспансия, пожирание. Бесконечная вселенная, полная непостижимых чудес и не менее непостижимых ужасов.
Поток стих так же внезапно, как и начался. Я закрыл «шлюзы», отсекая сознание Государя от этого ошеломляющего вихря чужих вселенных.
— Это не мои воспоминания, — солгал я, глядя ему прямо в глаза, пока в его сознании метались эти образы, — Это то, что хранило Ядро Юя Великого. Обрывки чужих жизней, чужих миров. Того, что было до нас. И того, что придёт после, если мы проиграем. Ур-Намму не просто хочет уйти. Он хочет оставить дверь открытой нараспашку. И всё, что вы видели… это лишь бледные крохи из того, что ждёт нас по ту сторону.
Император сидел, откинувшись в кресле.
Его лицо было пепельно-серым, на лбу выступили капли холодного пота. Он дышал тяжело и прерывисто, словно только что пробежал марафон. Его пальцы, сжимавшие подлокотники, дрожали. Его собственная Искра, которую он всю жизнь считал вершиной могущества, теперь казалась ему крошечной, жалкой свечкой на фоне галактического урагана, который я только что развернул перед ним.
На фоне той мощи, что я хранил в СВОЕЙ Искре.
Он понял, что я могу убить его прямо сейчас, но по какой-то причине не делаю этого.
Он молчал. Долго.
Процессор его разума, отточенный десятилетиями управления империей, явно перегружался, пытаясь осмыслить увиденное. Он только что заглянул в бездну вселенной — и в мою, и в ту, что грозила поглотить его мир.
И бездна смотрела на него в ответ. И, наконец, Государь увидел в ней не абстрактную угрозу, а жуткую, неизбежную, бесконечно разнообразную реальность. Реальность, в которой его империя, его родная планета была всего лишь пылинкой.
И единственным щитом против этого хаоса был я…
Тишина в кабинете затягивалась, становясь густой и тягучей, как смола.
Я наблюдал, как в глазах Императора боролись стальные искры холодного разума с отблесками только что пережитого космического ужаса. Он медленно поднял дрожащую руку, провел ладонью по лицу, словно стирая с него остатки тех чудовищных видений, и его пальцы на мгновение задержались на веках.
Он посмотрел на меня, но видел уже не просто дерзкого беглеца или даже могущественного пожирателя. Он видел сосуд, в котором бурлила сила, способная в одиночку сравнивать с землей его столицу.
Сила, перед которой его личная мощь, мощь его дракона и всех архимагов, выстроившихся на площади, была не более чем детской забавой. Я видел, как этот расчет промелькнул в его взгляде — молниеносная оценка шансов.
Их не было. Если бы я захотел, его голова уже лежала бы на этом столе из черного дерева, а трон занял бы новый хозяин.
Это осознание — горькое, унизительное — заставило его сжаться внутри. Он был напуган. Не как ребенок в темноте, а как правитель, чья несокрушимая власть в одно мгновение оказалась иллюзией, мыльным пузырем, который я мог лопнуть одним лишь движением мысли.