— Я вернусь, любимая, — хмыкнул я, медленно поднимаясь в воздух, — А ты свяжись с ребятами. Организуйтесь в группу — так вам будет легче отбиваться.
— Марк…
— Надеюсь, надолго это не затянется…
— Марк!
— Что?
— Я тебя люблю.
Я посмотрел в её золотые глаза, и мягко улыбнулся.
— Я тебя тоже. Скоро увидимся, кицунэ.
Эфир внутри меня взревел и я оттолкнулся от земли. Асфальт подо мной вздыбился и треснул. Мои энергожгуты, ставшие проводниками чистейшей силы, сомкнулись за спиной, создавая реактивную тягу.
Я не летел — я пробивал себе путь сквозь искажённое пространство, оставляя за собой след из расплавленного воздуха и гася всплески аномалий.
Москва мелькала подо мной в клубах дыма и вспышках магии этого апокалипсиса…
Расстояние до «родственничка» должно было составлять не больше пяти километров. Прямой путь через искажённый воздух — но пространство вокруг «Арканума» больше не подчинялось ни Евклиду, ни здравому смыслу, ни физике, ни химии.
Я сделал бросок — но вместо того, чтобы приблизиться, оказался в пятистах метрах позади, спиной к горящему зданию МИДа. Воздух взвыл, будто издеваясь. Я развернулся и ринулся снова, выпустив впереди себя сгусток Эфира, чтобы пробить дыру в этих неестественных складках. Но пространство не прорвалось — оно… перелистнулось!
Ощущение было сродни тому, что я испытал в Зеркальных Вратах, но в тысячу раз хуже. Меня не просто разобрали на молекулы — я буквально ощутил, выдернули из потока. Свет померк, звуки битвы стихли, сменившись оглушительным, давящим гулом абсолютной пустоты. Перед глазами проплыли знакомые образы, но они были чужими, наблюдаемыми словно со стороны.
Я видел себя самого — стоящим на той же площади, но залитой не адским заревом, а мягким летним солнцем. На мне была старая одежда Марка Апостолова, которую я даже не носил!
Ещё кадр, и ещё… Они менялись с пугающей скоростью — десять лет мальчишке, тринадцать, восемнадцать, двадцать, когда я уже занял его тело…
Но я уже не был тем мальчишкой. Холодный разум в долю секунды оценил обстановку.
Временные петли… Парадоксы ублюдочного Ур-Намму, которые он так любил использовать в своих храмах… Кажется, он затянул меня в такую петлю… Грубая, силовая манипуляция. И судя по беспорядочности образов, Ур-Намму не был искусным хрономантом — он просто бил тараном по часам вселенной, зная, что для смертного это смертельно опасно.
Но я-то не был просто смертным. У меня был ключ.
Вместо того чтобы пытаться вырваться силой, я сконцентрировался. Не на разрыве петли, а на её… геометрии.
Я нашёл точку напряжения, крошечную трещину в навязанном мне прошлом — воспоминание о моём первом исследовании Таримского ущелья, о той самой энергии, что витала вокруг храма Ур-Намму. Я вцепился в это ощущение, в этот энергетический след, словно в якорь, и позволил Эфиру внутри меня рвануться вперёд, не разрывая петлю, а прошивая её насквозь.
Мир снова сплющился и растянулся, давление сменилось невесомостью. В ушах зазвенело, а в ноздри ударил знакомый, сухой и пыльный воздух, пахнущий песком, древним камнем и озоном.
Я стоял в Таримском ущелье! Прямо перед чёрным, отполированным до зеркального блеска фасадом храма Ур-Намму. Здесь было тихо. Никаких искажений, никаких тварей.
Это был момент ДО того, как я убил Юя. До того, как вообще узнал о Совете… И тут не было той защиты, которая охраняла Ядро в настоящем…
Я рассмеялся. Ур-Намму был так уверен в своей недосягаемости, что даже не выставил в своём временном заклинании никакой защиты, сосредоточив всё на Москве!
Во мне взметнулась ярость — холодная и целеустремлённая.
— Ты думал, что отбросил меня в прошлое, чтобы я бессильно наблюдал за своими неудачами? — проговорил я тихо, — Чтобы раз за разом пробовал снова и снова, зная, что в будущем уже ничего не поменять? О брат, не знаком ты с настоящим Хроносом, видимо… Старый пьянчуга в своё время прочёл мне пару лекций, которые казались бредом, но теперь… Теперь то я вижу, что к чему… Ты, сволочь, дал мне ключ — и билет в один конец к своему собственному концу!
Впрочем, времени на раздумья не было. Я чувствовал, как временной парадокс давит на меня, пытаясь дестабилизировать зафиксированное мной время и хочет вышвырнуть ещё дальше обратно.
Секунда. Может, две.
Мне хватит!
Я не стал жестикулировать — просто выдохнул. Выдохнул половину от накопленной силы Юя, от собранного Эфира — выдохнул волну чистой аннигиляции, бесшумной и ослепительно-белой…
Она не коснулась камня под ногами. Она прошла сквозь него. Фасад храма не разрушился. Он… исчез. Испарился. За ним исчезли внутренние залы, древние артефакты, свитки, алтари…
Всё, что веками копил и оберегал Ур-Намму, его Ядро, его мощь, с помощью которой он сейчас пытался разорвать Землю на части — было стёрто с лица реальности, оставив после себя лишь идеально гладкую чашу из оплавленного камня диаметром в полкилометра. От его святилища не осталось ничего.
Даже пыли.
Конечно, изменив прошлое
В ту же секунду невидимый кузнечный молот обрушился на меня и вырвал из Тарима, швырнул обратно в настоящее, в самое пекло!
Я рухнул на груду битого бетона в сотне метров от главного входа «Арканума». Вокруг бушевала магическая буря, рёв тварей сливался с грохотом рушащихся зданий вдалеке. Воздух звенел от напряжения, и сквозь пелену дыма и хаоса я увидел его.
Ур-Намму стоял на том же месте, где появился. Его безликая маска была повёрнута в мою сторону. И хотя на ней не было черт, во всей его позе читалось… не изумление.
Нет — холодная, безжалостная ярость! Он почувствовал уничтожение своего святилища. Он понял, что я сделал, но…
Я всё-таки опоздал — на какие-то доли секунды.
Пространство в центре площади треснуло.
Это была рана — зияющая, пульсирующая чёрным и багровым светом дыра, из которой потянуло леденящим душу ветром из иного мира, пахнущим пылью мёртвых звёзд и статикой Большого Взрыва.
Ур-Намму протянул к ней руки, и от него в разрыв тянулись нити сгущённой энергии.
Он всё-таки начал открывать червоточину…
Глава 22
Взгляд идущего на смерть. Часть 2
Воздух над площадью перед «Арканумом» не просто дрожал — он выл, разрываясь по швам. Тот самый густой, сладковатый запах распадающейся реальности, что я впервые почувствовал в Тариме, здесь, в сердце Москвы, был в тысячу раз сильнее и отвратительнее!
Он въедался в лёгкие, вызывая спазмы в горле. Багровая дыра, которую Ур-Намму пробил в самой ткани мироздания, пульсировала, как свежее раковое пятно на теле мира. Она не просто висела в воздухе — она дышала, и с каждым её вздохом границы между «здесь» и «там» истончались всё сильнее…
А затем из зева этой червоточины, затянутой чёрной, влажной и зловонной плёнкой, словно гниющая паутина, что-то повалило наружу!
Это не были твари, которых я видел до этого — обрывки плоти, кристаллы, энергетические сгустки.
О нет, это было нечто иное…
Хтонический ужас, для которого даже не находилось подходящих образов. Сущности, чьи тела состояли из ломающихся под немыслимыми углами геометрических тел, спутанных, бьющихся в конвульсиях щупалец и пульсирующих органов, не имевших аналогов в биологии любого мира, который я знал.
Они не бежали и не летели — они перетекали, извиваясь в измерениях, которых я не видел, но чувствовал кожей — ледяными мурашками, бегущими по позвоночнику. От них несло запахом распадающихся атомов, пылью мёртвых звёзд и статикой древнего, безжизненного космоса.
Они не хотели завоевать этот мир. Им было всё равно на людей, на нас, богов… Им просто была нужна пища — кремниевые соединения, химия мироздания, энергия…
Ур-Намму стоял неподвижно, его безликая маска, усеянная галактиками, была обращена ко мне. И я прочитал в его позе холодное, безразличное удовлетворение.
Он ждал — и знал, что скоро придёт его время… Пока что червоточина была мала, нестабильна, и Ур-Намму нужно было время.