Я твёрдо знал, что не собирался становиться чьим-то подопечным. У меня были свои планы, и я не намерен был от них отказываться.
Закончив созерцать восход, я отправился в душ, оделся, позавтракал, собрал в здоровенный чемодан все заметки и вещички Пеля, и отправился в центр, на Никольскую. Эфирный амулет и перчатку, разумеется, взял с собой — я их и раньше старался не оставлять без присмотра, а уж в свете последних событий и вовсе решил всегда держать при себе.
Вызвав такси, я плюхнулся на заднее сиденье и написал Илоне.
«Проснулась?»
«Час назад. Доброе утро!»
«Доброе. Как дедушка отнёсся к нашему подарку?»
Адриан знал, что Илона выкупила у заморского торговца пару страниц из дневника Пеля — а между тем, рыжая их сожгла. Конечно, можно было объяснить это как угодно — но мне (и уж тем более рыжей) не хотелось расстраивать старика, положившего жизнь на поиски сокровищ своего предка.
Но и рассказывать владельцу лавки о нашей находке, а также обо всём, что случилось с нами в Петербурге мы не хотели.
Выход оказался довольно простым.
Бегло изучив заметки Пеля, мы отыскали в них не только массу полезного — но и прорву бессмысленного. Какие-то стихи, неудачные рецепты зелий, теоретические размышления — и тому подобное.
Поэтому… Я предложил обмануть Адриана.
Найдя несколько страниц в разных дневниках с такими «незначительными» записями, мы беспощадно вырвали их, собрали в тонкую стопку — и решили отдать дедушке Илоны, придумав простую историю о том, как купленные страницы его знакомого указали на тайник в башне грифонов, как мы туда пробрались и отыскали его, и сбежали от полиции.
Подозреваю, что он это тоже не особо одобрит — но так хоть будет держать рот на замке.
Я полагал, что нашего «подарка» Адриану хватит как минимум на год, а то и больше. А настоящее сокровище — знание о создании пространственных карманов… Оно может стать для старика опасным. Не дай Эфир, проболтается кому-то — и пиши пропало. И ладно, если информация просто всплывёт — но ведь за неё в своё время без зазрения совести грохнули королевского алхимика! А тут — мелкий торговец…
«Таким радостным я его не видела никогда, хах! Кажется, он не спал всю ночь, изучал те страницы»
«Значит, всё прошло успешно… Это хорошо. Я бы не хотел втягивать его в наши опасные дела»
«Я тоже»
«Я сейчас еду в центральное отделение Имперского банка. Ты там будешь нужна. Сможешь приехать?»
«Конечно, мне туту пешком пятнадцать минут. А что там?»
«Арендую хранилище с общим доступом»
«А-а-а! А я думала хочешь завести мне отдельный счёт на всякие покупочки… Ну знаешь, сумочки, туфельки, платьица… Я думала все обеспеченные дворяне такие открывают для своих пассий…»
«Так это для любовниц. А мы с тобой…»
«Кто?»
«Друзья?»
«Получишь в нос, Апостолов!»
Усмехнувшись, я вышел из чата, но почти сразу же на линзах мигнула кнопка входящего вызова.
Юсупов.
Разумеется, я ответил — скрывать от графа мне было нечего.
Ну… Почти.
Он, как выяснилось, просто хотел уточнить, всё ли у меня в порядке. После того, как инквизитор поспособствовал поискам Илоны, я ничуть не сомневался, что он будет следить за ходом операции. Так что о её освобождении он наверняка знал.
А насчёт всего остального я ему рассказывать не стал, само собой.
Закончив разговор с графом, я ответил на несколько писем — братьям, деду, Левшову, предлагающему мне взять ещё пару человек на работу… Так, над этим надо будет подумать…
Пока занимался бумажной волокитой — приехал в центральному отделению Имперского банка.
Здание, занимающее пол-квартала, недалеко от Чистых прудов, растянулось двумя широкими крыльями вдоль Покровки. Над ними, по центру, возвышалась треугольная башня в двадцать этажей из стекла и бетона.
Пришлось подождать Илону десять минут.
— Привет, — она поцеловала меня, и лукаво посмотрела на чемодан, на котором я сидел рядом со входом, — Решил доверить сохранность нашей находки государственной службе?
— А чего бы и нет? Всё целее чем хранить в лавке или у нас в квартирах. Сюда так просто не попасть.
— Так-то оно так, — согласилась рыжая, — Вот только не ознакомится ли с этими исследованиями кто-то ещё?
— У дворян есть привелегии, — усмехнулся я, направляясь к стеклянным дверям входа, — И поверь, дорогая — декларировать ничего не придётся.
Я знал, о чём говорю — у меня здесь уже имелась ячейка, в которой хранилась книга Пржевальского. Не то, чтобы она была запрещённой — просто никто не стал изучать её, прежде чем разрешить мне поместить её в сейф.