Да-да, знаю, идиот, дурак, неоправданный риск, звони Юсупову, бла-бла-бла. Всё верно — не будь я «пожирателем» и не владей особыми талантами, так бы и сделал (хотя на самом деле нихрена бы я не узнал, будь обычным колдуном). Но мне нельзя было светиться никоим образом — и так перед инквизитором чуть не спалился пару раз.
Когда-нибудь граф начнёт подмечать определённые закономерности, ему надоест верить на слово, и он начнёт допрашивать меня… «Иным» способом. И хрен знает, что я расскажу, и что после этого со мной сделают.
Проверять, в общем, не хотелось.
Так что я не придумал ничего лучше, как пролезть в кабинет Геллерштейна глубокой ночью и покопаться в его вещах и записях — быть может, удастся отыскать что-то, что натолкнёт меня на дальнейшие размышления, и добавит понимания происходящему.
А позвонить Юсупову и свинтить отсюда я успею в любой момент.
В общем, я дождался, пока вся клиника уснёт, и незадолго до трёх часов ночи выбрался из своих апартаментов.
Перед этим разбудил очнувшуся пару дней назад Бунгаму и попросил её накинуть на меня морок. Жаба была не слишком довольна тем, что я сразу начал эксплуатировать её после долгого восстановления — но, видимо, всё ещё чувствовала за собой вину после разгрома «Арканума», и не особо сопротивлялась.
Просто в коридорах я видел несколько камер — и не собирался попадать на них
К счастью, охраны по залитому лунным светом главному корпусу, разгуливало мало — я заметил всего одного бойца в холле, и ещё один спустился с третьего этажа и прошёл мимо, пока я вжимался в стенку коридора, чтобы ненароком его не задеть. Остальные, видимо, несли дежурство на территории, либо разгуливали по западному и восточному крыльям.
Ну в самом деле — если тут ничего не случается, зачем внутри здания прорва боевых магов с оружием?
Кабинет Геллерштейна, само собой, оказался заперт на ключ — и не только. На двери висела смесь из сигнальных и замораживающих заклинаний, от которых по стенам тянулись едва заметные «лески».
Видимо, связанные с магической системой безопасности здания?
Хм-м… Но мне и не нужно их убирать насовсем, верно?
Прикинув варианты, я осторожно попробовал манипулировать чужим колдовством — и оно легко поддалось. Правда, прежде чем приступить к активным действиям, я на всякий случай выждал пять минут — вдруг вторжение всё же заметили?
Но нет — никто в коридоре не появился — и я принялся за работу.
Осторожно «придерживая» каскад заклинаний, начал двигать его вправо, освобождая дверь, а параллельно ещё и придерживал леску, чтобы не возникло никаких колебаний.
На лбу выступил пот, руки задрожали — то ли от мощности сигнальных заклинаний, которые было весьма непросто удерживать в стабильном состоянии, то ли от концентрации сразу на двух задачах, то ли от отходняков после первой процедуры…
Ох, если бы не перчатка Вальтера, хрен бы у меня получилось провернуть что-то подобное…
Стараясь не думать ни о чём, кроме задачи, я управился минут за десять. Выдохнул, вытер взмокший лоб рукавом кофты и, убедившись, что теперь при открытии двери мне ничего не грозит, повернул ручку.
Заперто.
Ну конечно, можно подумать, Геллерштейн пренебрёг банальным замком!
Осмотрев замок — самый обычный, для массивного стального ключа, я прикинул варианты. Идея пришла сразу же, и я, взяв из искры немного сил, щёлкнул пальцами.
С десятка квадратных метров коридора собралась пыль, и резко сжалась, оказавшись у меня над ладонью.
Держишь морок? — уточнил я у Бунгамы.
Ква… — Держу.
Насколько его хватит?
Ква. Ква-ква.… — Тридцать минут. Не больше…
Кивнув, я добавил к получившейся тончайшей линии ещё немного энергии, расширил атомарные связи, «нарастил» структуру за счёт магии, укрепил её и разделил на две части.
Вуаля! Отмычки готовы!
Они были грубыми, простыми, и должны были продержаться максимум полчаса, прежде чем обратиться в пыль — но большего мне было и не нужно. Как-то пришлось провернуть такой же фокус в мире-тюрьме Гаробан, куда меня занесло по ошибке. Местные маги подловили нас с Форкусом в ловушку (молод был, попался на простейшей ошибке), заблокировали почти все силы — и пришлось изгаляться, используя крохи оставшейся мощи, чтобы выбраться из стоуровнего подземелья.