— Дерьмо…
— Да не переживай слишком сильно. Я не рассказал о тебе.
— А как ты объяснил причину… Этих поисков?
— Когда мне позвонили, информация уже была у меня. Мне… Стало любопытно, что ты там разнюхиваешь, и я с ней ознакомился. Ты не просил, чтобы я этого не делал, так что…
— Очевидно, что мне стоит порадоваться, что ты это сделал.
— Точно! — хмыкнул Пётр, — Потому что я сказал предупредившим меня людям, что разрабатываю схожий с этими барокамерами артефакт, и решил узнать, как обойти патент. Начал копаться, захотел пообщаться с создателем, чтобы не было проблем — ну и всё в таком духе.
— Значит, ты нашёл его⁈
— Файл с досье я тебе только что выслал, — я увидел, как в линзах мигнула иконка полученного письма с вложением, — Так что ознакомишься, и сам решишь, что к чему.
— Погоди, не отключайся, я пробегусь по информации, ладно?
— Конечно.
Если вкратце — то этот Синицын Андрей Фёдорович был гением. И это именно его идея легла в основу разработке усиливающих энергетику барокамер. Но так, как он работал в «Тихом месте», все его открытия принадлежали клинике. И Геллерштейн, мало участвующий в разработке артефактов, по факту, просто примазался к чужой разработке!
Синицын работал в клинике до момента, когда погибла та девушка (по словам Трубецкого)… То есть, ещё год назад он был здесь… А потом — просто бесследно исчез. Никаких записей о месте жительства и работе, проданная квартира, никаких банковских следов…
Был человек — и не стало.
И как это всё выглядит? Синицын отыскал способ воровать чужую жизнь — может, для того, чтобы продлевать свою? — но заигрался и убил ни в чём не повинную девушку? А клиника, которая покрывала и финансировала его, испугалась разбирательств, и «убрала» спалившегося коновала куда-подальше?
Или это Геллерштейн решил убрать создателя артефакта, чтобы самому использовать такой метод продления жизни? Хм-м… И подслушанный мной ночной разговор с Буковицким в такую теорию отлично ложится — алхимику, между прочим, уже больше ста лет, а выглядит он едва ли на семьдесят…
Проклятье! Как же всё запутано и непонятно!
Жаль, что в патенте и собранном Салтыковым досье нет никакой информации о проклятьях…
Тем не менее, спустя пару минут я поблагодарил Петра.
— Спасибо!
— Да не за что. Скажи, ты сейчас там, да? В «Тихом месте»?
— Да, — я не видел смысла скрывать хотя бы это.
— И у тебя какие-то проблемы?
— Можно сказать и так.
— Связанные с этими артефактами?
— Да.
— И официально их не решить?
— Точно.
— Даже не буду спрашивать, откуда ты узнал про Синицына… Учитывая, насколько информацию о нём постарались стереть… Помощь какая-то нужна?
— Пока трудно сказать, — признался я, — Сначала прочитаю досье, а уж потом буду думать и делать выводы.
— М-да… Ну ты держи меня в курсе, хорошо?
Несмотря на все странности Салтыкова, его манипуляции с Эфиром и безбашенностью, с которой он на новом году подставил всех нас под косу смерти, Пётр мне всё ещё нравился. Он никогда не задавал лишних вопросов, всегда шёл навстречу и был готов предложить помощь.
Вот только как бы не пришлось потом за неё дорого заплатить…
Но он был мне нужен — его связи, деньги, наше совместное предприятие, и главное — Эфир, с которым он умел образаться. О-о-о, как же я хотел узнать, что он знает и умеет…
— Конечно, Пётр. Ещё раз спасибо и…
— Да ты погоди благодарить, — перебил меня Салтыков, — Я кроме досье откопал ещё кое-что. Скажу сразу — сам я с этим делать ничего не буду, но… Если тебе надо — готов отдать. А уж как ты воспользуешься этим — дело твоё, лишних вопросов я задавать не стану.
— Не понял?
— Короче… Когда в патентном бюро регистрируют работы такого уровня, там процесс чуть сложнее и требовательнее, чем с обычными артефактами. Слышал, как это происходит с десятым классом?
— Нет.
— В общем… У меня есть слепок ауры этого Синицына. И… образец его крови.
— Что⁈
— Да, пришлось повозиться, но ты просил добыть всё, что можно, и я подумал…
— Считай что первое спасение твоей жизни ты искупил сполна, Пётр.
— Я это учту, — к моим словам Салтыков отнёсся предельно серьёзно, — Но Марк, ты пойми — я бы хотел помочь…