Среди погибших тел я заметил одного из «наших» целителей, из «Арканума», и ещё трёх практикантов — туповатого здоровяка из «Златограда», и двух незнакомцев из других ВУЗов.
— Жесть, — произнёс Арс, стоящий рядом, — Вот тебе и прогулка…
Друг не спешил поднимать тему того, что случилось у подножия холма, когда я влил в него прорву магии. И на этом спасибо — пока у меня не было никакого желания объяснять свои странные умения.
Хвала Эфиру, Кабанов был сдержанным парнем — и что куда важнее, он был моим другом, и доверял мне.
Я опустился на колено рядом с одним из погибших — практикантом из «Арканума», с факультета целительства. Его лицо застыло в гримасе ужаса, а руки были обожжены до мяса — видимо, он пытался наколдовать непосильное для себя заклинание, и просчитался… Рядом с парнем валялись опустевшие амулеты — камни, которые ещё вчера искрились силой, сейчас напоминали простые куски стекла.
— Никогда не думал, что буду так говорить о целителях — но мне чертовски жаль этого парня, — тихо произнёс Арс.
— Мне тоже.
Мы повернулись в сторону соседних холмов, где закончилось сражения «Соколов» и «Витязей» с неизвестным монстром. Кажется, пилоты экзоскелетов сумели одолеть ту тварь — её огромные щупальца, похожие на переплетение змеиных тел, беспорядочно валялись на склонах. Но самого туловища нигде не было видно. Может, валялось в ложбине, невидимое отсюда, а может — испарилось после смерти. Вон какой туман поднимается вокруг этих тентаклей…
— Собираемся! — голос Коршунова прозвучал резко и грубо, — Перегруппировываемся и двигаемся к следующему участку маяков! Быстрее! Практиканты — собирайте вещмешки погибших и тащите на себе! Взводные — соберите личные жетоны и займитесь телами!
Я подхватил рюкзак погибшего практиканта-целителя, Арс взял вещмешок лежащего рядом с ним обглоданного солдата. Всё тело вдруг резко заныло — только сейчас я понял, как сильно устал, как перенапрягся.
Хорошо, хоть Искра заполнена новой магией — её для меня вокруг было в избытке. Вот только радовало это слабо — несмотря на тяжелейшее сражение, я понимал: это только начало…
Пока отряд перебирался через изрытый воронками склон, соединялся с «Витязями» и «Соколами», пока выбирался из долбаных холмов и двигался вдоль леса, я всё чаще ловил себя на том, что наблюдаю за Коршуновым.
Стоило посмотреть на капитана магическим зрением, как его силуэт впереди группы становился размытым, словно реальность вокруг капитана слегка искажалась.
Когда Коршунов поворачивал голову, мне на долю секунды мерещились вытянутые звериные зрачки, а кожа на его висках слегка подрагивала, будто под ней что-то двигалось. Я тряс головой, пытаясь избавиться от наваждения, но чувство не исчезало — напротив, становилось всё сильнее.
«Замечает ли кто-нибудь ещё?» — эта мысль вертелась в голове, пока я механически переставлял ноги по скользкой глине.
Арс шёл рядом — молча, лишь время от времени поворачиваясь, чтобы убедиться, что Аня, шагающая за нами в компании нескольких солдат, в порядке.
Лисицына, ловящая эти взгляды, время от времени улыбалась Кабанову…
А вот мой взгляд то и дело возвращался к спине Коршунова.
С ним явно было что-то не так… Но что? И как это случилось? Мы сражались с обычными — насколько это возможно — монстрами. Не духами, не паразитами, не…
Как его умудрились заразить, и чем?
Чем дольше я наблюдал за капитаном, тем сильнее проявлялись изменения в нём. Они не были кардинальными — но даже я, внимательно наблюдавший за ним последние две с лишним недели, начал подмечать разницу.
Когда капитан отдавал команды — его голос обретал странные металлические нотки, а в воздухе повисали тягучие вибрации, похожие на остаточный эффект заклинаний иллюзий.
Осознав это, я непроизвольно сжал рукоять меча, чувствуя, как по позвоночнику ползёт холодок. Неужели капитан воздействовал на других солдат?
Хуже всего было осознание того, что Коршунов, похоже, сам контролировал эти изменения — периодически его энергетика стабилизировалась, становясь почти человеческой, но затем снова начинала «плыть». Это не было похоже на случайную мутацию — скорее на что-то осознанное, управляемое.
Вот с такими невесёлыми мыслями я и шагал всю дорогу, пока мы не добрались до второго маяка — такого же мегалита, установленного на идеально круглой «поляне» меж высоченных скал, испещрённых кучей широких проходов, словно лабиринт.
Добрались туда мы уже ближе к вечеру. Вокруг сгустился туман, а в воздухе появились странные металлические нотки — верный признак надвигающегося выброса, если верить учебным пособиям Заставы.