Шагая следом за солдатами, я невольно отметил про себя, что их движения четкие, отработанные — даже в этой странной ситуации солдаты действовали слаженно, как единый механизм.
Вот только перстень с родовым существом они у меня не забрали, ха! Тоже просканировали — но не потребовали снять.
Это хорошо… В крайнем случае Бунгама мне поможет…
В карантинную зону меня провели сразу, едва я шагнул за пределы Врат. Пройти сквозь проход в толще Стены и попасть на Заставу не разрешили — вместо этого один из колдунов отпер скрытую прямо в стене тайную дверь, и меня под конвоем всё тех же «Витязей» затащили куда-то в глубину — под Стену!
Шагая по широкому, ярко освещённому коридору с высокими потолками и гладкими стенами с сотнями рун защиты, я сразу ощутил непривычную атмосферу. Здесь не было той живой (пусть и изменённой до неузнаваемости) энергии, что окружала меня в Урочище — воздух был холодным, стерильным и…
Слишком чистым?
Удивительно, но впервые за долгое время оказавшись в безопасности, под прикрытием Стены, в окружении «своих» я был напряжён сильнее, чем во время путешествия по Урочищу! Каждая клетка моего тела словно кричала об опасности, но разумом я требовал инстинкты успокоиться.
Дерьмо космочервей… Чего это я?
По итогу меня привели куда-то на нижние ярусы, спрятанные под Стеной ещё глубже, чем эти чёртовы коридоры. В здоровенном, ярко освещённом зале меня положили на каменный стол, больше похожий на алтарь, а сверху опустили бронированный купол, усиленный мощными защитными чарами.
Лишь после этого в помещении стали появляться люди — маги и учёные всех мастей, а солдаты, помогающие им, отряд за отрядом притаскивали всё новое и новое оборудование.
Первая проверка началась с простых магических сканирований. Десятки заклинаний проходили через моё тело, будто тысячи невидимых пальцев исследовали каждый миллиметр моей энергетики. Я видел, как маги переглядывались, когда их артефакты показывали нормальные результаты. Их удивление было понятным — ведь они считали что кто-то, бродивший по Урочищу больше месяца, просто не мог быть абсолютно здоровым!
После меня допрашивали — попросили рассказать обо всём, что случилось с момента, когда наш отряд покинул Заставу и вышел в рейд по Урочищу. И просили повторить этот рассказ трижды, прежде чем мы перешли к дальнейшим проверкам.
Затем я напрягся — пришёл Инквизитор. Суровый мужчина с вытянутым лицом и глубоко посаженными глазами без страха вошёл ко мне под купол. Его присутствие вызвало у меня неприятное чувство, словно его взгляд мог разорвать любую защиту и добраться до самых темных уголков моей души — и я знал, что это было именно так.
Имел опыт общения с представителями этого ведомства…
Инквизитор произнёс несколько сложных фраз на древнем языке, и вокруг меня образовалось свечение — мягкое, но напряжённое. Если бы во мне действительно жила какая-то сущность или паразит, этот свет немедленно выжег бы её до состояния пепла. Но ничего подобного не произошло.
Как ничего не произошло и с магией крови — энергию которой я заблаговременно «скинул» из Искры, прежде чем выйти к Заставе.
Не обнаружив во мне ничего «еретического», Инквизитор скупо улыбнулся мне — и всё также, без единого слова, ушёл, на прощание что-то прошептав проверяющим меня колдунам.
Ох, уверен, что этот мужик точно доложит о произошедшем Юсупову. И пусть бояться мне было нечего — совсем не хотелось снова привлекать внимание графа.
Моя жизнь и без этого не отличалась спокойствием…
Самым долгим испытанием стал допрос менталиста. Этот худощавый старик с козлиной бородкой и мутными белёсыми буркалами сидел напротив меня за каменным столом, к которому притащили два стула и спрашивал обо всём: где я был, что видел, что делал, каких существа встречал.
Его голос был мягкий, почти гипнотический, а вопросы повторялись снова и снова, в разных формах, пока его мозговые волны проникали в суть моей памяти.
Чтобы старикан не нашёл то, чего не должен, мне пришлось повторить фокус, который я уже реализовал однажды — «закуклить» собственный воспоминания, которыми нельзя было делиться, и спрятать их, «забыть» на время.
Хвала Эфиру, особо далеко в мою память менталист не лез, а то я бы охренел прятать столько всего…
Старик пытался найти трещины в моей истории довольно долго. Часы превращались в вечность, пока я терпеливо отвечал на все вопросы, стараясь не пропустить важных деталей. В конце концов, менталист кивнул и сказал, что мои мысли чисты, а воспоминания соответствуют реальности.