— Потому вы и дали характеристику в министерство обороны?
— В том числе. Но вообще мне было не с руки, чтобы тебя впустую допрашивали и держали взаперти ещё пару недель.
Я чуть напрягся при этих словах, но виду не подал.
— У военных не было никаких причин так поступать.
— Я не о том, что ты сделал что-то не так, — Юсупов налил в крохотную кружку из кофейника ароматной арабики, и по кабинету поплыл изумительный запах, — А о том, что воеводы уже всерьёз решали, в какую часть тебя записать. Ты проявил себя сильным воином, Марк. Они такое ценят. Потому и предложили тебе пойти по военной стезе.
— Что ж, в таком случае… Спасибо.
— Рад был помочь, — Инквизитор сделал небольшой глоток, и зажмурился на мгновение, — Но, как ты понимаешь, я испытывал исключительно личные интересы.
Так-так-так… Вот мы и подошли к сути нашей встречи…
— Я весь внимание, господин Юсупов.
— Насколько я понимаю, через неделю вы с Петром Салтыковым открываете ваше совместное предприятие?
— Да.
— Что ж, это прекрасно. Бизнес, и всё такое, — Инквизитор неопределённо взмахнул рукой, — Но ты ведь помнишь наш уговор в самом начале? Точнее — мою просьбу?
— Да, — снова был вынужден согласиться я.
— Я не собираюсь принуждать тебя к чему-то, Марк. Но хочу заметить, что события ваших новогодних каникул расследуют до сих пор и… Как бы помягче выразиться — по прежнему есть основания подозревать князя Салтыкова в… Нежелательных связях.
— Продолжайте.
— Настал тот момент, когда я прошу тебя о помощи.
Я промолчал.
— Интересная формулировка. Значит ли это, что я могу отказаться, если мне не понравится ваша просьба? Просто уточняю.
— Разумеется, — Юсупов едва заметно улыбнулся, — Но тешу себя надеждой, что безопасность Империи — не пустой для тебя звук. По-крайней мере, на Тобольской Заставе ты это продемонстрировал весьма красноречиво.
— Чего вы от меня… Попросите?
— Сущую малость. Найти в загородном поместье Салтыкова бумажную карту вот с такой меткой.
Юсупов достал из кармана небольшой листок бумаги и протянул его мне.
Взяв клочок, я внимательно рассмотрел символ.
Буква «А», разделённая по горизонтали на две части, вписанная в круг, от которого во все стороны расходились языки пламени. Или это солнечные протуберанцы?
Рисунок был выполнен тонкими, почти микроскопическими штрихами, словно художник вложил в него всю свою душу. Казалось, будто линии могли в любой момент ожить и начать двигаться. Чернила были странного оттенка — то ли глубокого бордового, то ли темно-фиолетового — и они слегка мерцали при определенном угле освещения.
Я провёл по рисунку пальцами и ощутил лёгкое покалывание, похожее на то, что возникает, когда трогаешь статически заряженный предмет. Но здесь это чувство было другим: мягким, почти теплым, но в то же время вызывающим неприятное напряжение где-то в глубине сознания.
Будто символ знал, что я его рассматриваю, и пытался что-то сказать, но не мог подобрать слов.
— Магический?
— Сигнатура не идеальная — но возможно, в ней есть что-то похожее на оригинал, — кивнул граф, — Если запомнишь её, будет проще отыскать.
Я так и сделал — хотя вообще-то мне не нравилась идея шариться по личным вещам Петра.
Нет, не так — мне не нравилась идея рассказывать потом об этом Юсупову.
— Что это означает?
— Боюсь, Марк, я не могу рассказать тебе. Тайна следствия. И прошу — не пытайся искать этот символ в сети или Архивах. Ничего не найдёшь, гарантирую — но привлечёшь к себе ненужное внимание. А мы прекрасно помним, как к тебе липнут неприятности, верно?
Мне почудилось, или в словах Инквизитора проскользнула едва заметная угроза⁈
— Разумеется, граф, — я протянул клочок обратно Юсупову, и бумажка мгновенно вспыхнула, оказавшись в его руках, — Так полагаю, что все вопросы об этой карте также останутся без ответов?
— Пока, — снова улыбнулся мой собеседник, — Но если тебе удастся отыскать её… Возможно, я приоткрою завесу тайны.
Ах ты собака сутулая! Сначала шикарный ужин, а теперь недосказанностью решил заманить?
Ну-ну…
— И Марк — самое главное. Забирать эту карту не нужно. Сделай снимок, перерисуй схематично, или, на худой конец, запомни, какие отметки на ней будут стоять. Нельзя, чтобы Салтыков узнал, что кто-то видел его бумаги. Хорошо?
— Хорошо, — согласился я, — Постараюсь сделать всё, что в моих силах.
— Рад это слышать. И, кажется, мы уже изрядно засиделись здесь.