— Подожди, что значит…
Но он уже исчез.
Не в клубах тьмы, нет. Просто растворился в воздухе, будто его и не было.
И я остался один.
В лифте, который всё ещё нёсся вверх.
А в следующий миг всё изменилось.
Каменная платформа под ногами растворилась — не рассыпалась, не треснула, а исчезла, будто её стёрли из реальности.
Я провалился в пустоту.
Но это была не тьма.
Это был водоворот.
Чистой, неразбавленной магии, которая пронзала меня насквозь, заполняя каждую клетку, каждый нерв, каждый уголок сознания.
Я не мог дышать.
Не мог думать.
Только чувствовать.
Она жгла.
Как расплавленный металл, влитый прямо в вены.
Как молнии, бьющие по обнажённому мозгу.
Как огонь и лёд одновременно.
Я хотел закричать — но звук застрял где-то в горле, раздавленный этим безумием.
Потому что это была не просто магия.
Это было знание.
Истина.
Она текла сквозь меня, как река, вымывая всё лишнее, всё ненужное, оставляя только суть.
И вдруг…
Я увидел.
Глава 13
Пожиратель. Часть 1
Я не упал.
Не провалился в бездну.
Просто… переключился.
Только что я стоял в лифте храма, ощущая, как реальность распадается на молекулы, а в следующее мгновение моё сознание оказалось втянуло в чужое тело.
Горячий ветер, пахнущий пылью, потом и кровью ударил в лицо. Я моргнул — и увидел Ур.
Город, которого не существует уже тысячи лет.
Я сидел на спине слона — исполинского зверя, чьи бока покрывала броня из бронзовых пластин, а хобот был обвит серебряными кольцами с выгравированными заклятиями. Подо мной покачивалось роскошное седло, украшенное лазуритом и золотом. В ушах звенело от гула толпы, от топота сотен ног, от рёва верблюдов, тянувших за собой повозки с дарами.
Процессия.
Моя процессия.
Я был не Марком. Не Маркелием.
Я был Ур-Намму.
Правителем. Магом. Пожирателем. Одним из первых.
Охренеть…
Город раскинулся передо мной, как выжженный солнцем ковёр, бескрайний и дымящийся зноем. Ур, величественный и древний, поднимался из раскалённых песков, его стены из обожжённого кирпича отливали медью в лучах слепящего полуденного солнца.
Узкие улицы, извилистые, как змеиные тропы, петляли между домами из глиняных кирпичей, слепленных из ила Евфрата. Плоские крыши, словно ступени гигантской террасы, поднимались ярусами к небу, и на них толпились люди, закутанные в светлые одежды, спасаясь от жары в теньках навесов.
Воздух дрожал от зноя. Дым от жаровен, на которых пекли лепёшки и жарили баранину, смешивался с тяжёлым ароматом кунжутного масла и тмина. Где-то вдали, за глинобитными стенами, слышался плеск речной воды — это Евфрат, живая кровь Ура, омывал городские стены, наполняя каналы, что рассекали город, словно вены. По их мутным водам скользили тростниковые лодки, гружённые зерном, финиками и глиняными кувшинами с вином.
Вокруг кипела жизнь: торговцы с побережья Персидского залива выкрикивали цены на раковины и лазурит, писцы под навесами вели учёт товаров, а по главной процессионной дороге, вымощенной обожжённым кирпичом, медленно двигалась вереница рабов, тащащих камень для нового храма.
Город гудел, как гигантский улей. В тени финиковых пальм, росших вдоль каналов, сидели старики, играя в кости, а женщины, склонившись над корзинами, отбирали зерно для помола. Где-то за стеной кричал осёл, недовольный тяжестью поклажи, а с базарной площади доносились звуки лиры и глухой рокот барабана — там плясали под песни странствующих музыкантов.
Но главное — зиккурат.
Исполинская ступенчатая пирамида. Его террасы, выкрашенные в лазурный и киноварный цвета, сверкали в солнечных лучах, а на вершине, в святилище, курился жертвенный дым. Там, на самой вершине, располагался храм, где горел неугасимый огонь.
Мой храм.
А между тем, завидев процессию, толпа на улицах переставала радоваться жизни.
Они бушевали…
Женщины в длинных одеждах, мужчины с обнажёнными до локтей руками, дети, застывшие на плечах у отцов — все они смотрели на меня. Но не с благоговением.
С ненавистью.
— Довольно крови! — кричал какой-то старик, потрясая кулаком.
— Нам не нужна новая война! — визжала женщина, держа на руках исхудавшего ребёнка, — Не нужна новая смерть!
— Нам не нужны твои жертвы!
— Нам не нужен проклятый правитель!
Я повернул голову, ощущая в ушах тяжесть золотых серег. Мои — нет, его губы — сами собой изогнулись в усмешке.
Справа к слону подошёл капитан стражи. Высокий, с кожей, почерневшей от солнца, в доспехах из чешуйчатой бронзы. Его лицо было напряжённым.