Голос Юсупова становился всё тише и тише. Он откинулся в кресле, его веки тяжело сомкнулись. Через несколько секунд его дыхание стало ровным — он заснул, обессиленный, а кристалл потух и выпал из его руки.
Я резко дёрнулся, словно меня выдернули из глубины океана. Сознание врезалось в тело с такой силой, что я чуть не рухнул на пол. Ладонь инстинктивно схватилась за грудь — там, где эфирное заклинание ещё пульсировало, словно раскалённый уголёк.
Комната вокруг медленно перестала плыть перед глазами. Я сидел на полу, прислонившись к дивану, и пытался перевести дух.
Теперь все элементы мозаики сложились.
Юсупов не просто так охотился за Салтыковым и нашими разработками. Он знал — или догадывался — что магическая реальность может стать для него спасением. Последним шансом вырвать из себя Распутина, как занозу. Либо это, либо — Эфир.
И ведь совершенно непонятно, когда кто из них общался со мной…
Туманоликий…
Я засмеялся. Горько, зло.
Долбаный хитрец… Обман в обмане… А я ведь думал, что никакого Руслана на самом деле не существует… Ан нет — он ещё пытается бултыхаться…
Капец…
И как ему удавалось на протяжении многих лет скрывать свою вторую сущность? Хотя… Туманоликий не идиот — и наверняка не творил дичь просто так. Перенимал повадки Юсупова, изучал его память, судя по сегодняшнему откровению…
И Распутин явно неспроста так настаивал на «древних правилах», на добровольном согласии. У Руслана не было наследников… И других пожирателей у них в роду, видимо, тоже не имелось… А тут так удачно подвернулся я — универсальная оболочка, за счёт связи с Эфиром и энергетическим конструктом, чуть отличающимся от обычных магов…
Достаточно сильный, чтобы выдержать его сущность.
И достаточно наивный, чтобы согласиться.
Я поднялся, подошёл к окну. Москва горела огнями, слепящими и равнодушными.
Юсупов — жертва.
Туманоликий — паразит.
А я…
Я теперь стоял на перекрёстке.
Глава 18
@#$% перенос!
1 июля 2032 года. Тайная лаборатория проекта «Альтер-Эго».
Я стоял в центре подземной лаборатории, окруженный мерцающими голографическими экранами и гулом работающих маго-серверов. Воздух был плотным от магического напряжения — почти как перед грозой, когда небо вот-вот разорвётся молнией.
Впрочем, между отдельными кристаллами с энергией разряды проскакивали и так.
— Готово, — произнёс я, проводя пальцем по последней строке кода. Руны на экране вспыхнули зелёным, подтверждая синхронизацию.
Вячеслав Неклюев вытер пот со лба и кивнул:
— Все системы в норме. Источник стабилен, каналы передачи открыты. Осталось только…
— Запустить, — закончил я за него, — Занимайте места.
На этот раз всё было иначе. Не та спешка, не тот страх, что тело клона рассыплется в прах под напором эфирной энергии. Мы — точнее, Я! — доработали систему. Добавили «предохранители» — магические буферы из редкого металла, добытого в Урочище, которые должны были гасить избыточные колебания Эфира.
А сам клон… Да, этот был другим. Не просто копией — улучшенной версией, с усиленными нейросвязями, модифицированной энергосетью и вживлёнными в тело органическими имплантами.
Честно говоря, я бы и сам от такого не отказался.
Я подошёл к капсуле, где лежало новое тело Петра. Бледное, пока «неодушевлённое», но уже дышащее — лёгкая дымка пара оседала на стекле от ровного дыхания. Можно было бы подумать, что он просто спит.
— Господин Апостолов, — Неклюев нервно сглотнул, — Вы уверены, что эти… «стабилизаторы» выдержат?
— Выдержат, — спокойно ответил я, а затем повернулся к капсуле, сжимая в руке кристалл-контроллер.
— Начинаем.
Когда все заняли свои места, я получил подтверждения — и сжал кристалл-контроллер до хруста.
Мир взорвался светом.
Эфир хлынул через меня, как раскалённая лава. Каждая клетка тела горела, каждый нерв звенел под этим напором. Я чувствовал, как древняя энергия впитывается в систему, пронизывая каналы передачи, сплетаясь с магическими матрицами, которые мы так долго настраивали.
— Первая фаза… стабильна! — донёсся голос Неклюева сквозь гул в ушах.
На экранах передо мной заплясали руны — сначала хаотично, потом всё чётче, выстраиваясь в идеальные последовательности. Я видел, как энергетические потоки сгущаются вокруг «старого» тела клона, вытягивая из него серебристые нити сознания Салтыкова. Они вились в воздухе, как дым от костра, постепенно формируя знакомый силуэт — профиль Петра, его характерный жест рукой, даже ту самую ухмылку.