Это не было любовью. Это было сражением — яростным, беспощадным, где каждый укус, каждый стон, каждый вздох были и поражением, и победой.
Когда все закончилось, Кира осталась лежать на столе. Её грудь тяжело вздымалась, а на губах блестела капля крови.
Глубокой ночью Сергей проснулся от того, что в комнате было слишком тихо. А потом он услышал…
Что-то звало его в кабинет.
Сергей встал с кровати, не обращая внимания на спящую Киру. Ему было плевать, что подумает убитая горем мать — Сергей не был уверен, что она даже заметила, что у него осталась какая-то неизвестная девушка.
Паркет под босыми ногами был ледяным. Львов шёл по темному коридору, и с каждым шагом тревога сжимала горло все сильнее.
Кабинет встретил его тишиной. Лунный свет падал на зеркало в резной раме — то самое, в котором Леонид проверял свой вид перед важными встречами.
Сергей подошел ближе — и вздрогнул.
Вместо собственного отражения он увидел отца — Леонид Львов стоял будто за тонкой пеленой. Его лицо было бледным, как у покойника, но глаза горели холодным огнем.
— Ты переживёшь меня ненадолго, сын, — прошептал он.
Сергей резко отпрянул и схватился за грудь — сердце бешено колотилось, как птица в клетке.
Но когда он снова посмотрел в зеркало, там был только он сам — бледный, с темными кругами под глазами, с губами, на которых еще остался след укуса Киры.
Но…
На паркете у его ног лежал окурок отцовской сигары.
И он ещё дымился.
Глава 20
Проникновение
5 июля 2032 года. Офис корпорации «Маготек», Москва-Сити.
Я сидел в своём кабинете, в кресле, расслабленно закинув ногу на ногу. Хотя мне сейчас полагалось нервничать — как человеку, у которого забирают дело всей его жизни.
С другой стороны, причин для беспокойства было куда больше. Настоящих причин, само собой.
За стеклянной стеной, пропускающей мягкий голубоватый свет кристаллов-стабилизаторов, сновали люди — одни в чёрных мундирах без опознавательных знаков — агенты Тайной канцелярии — и другие, с пурпурными нашивками — Инквизиторы.
Они выносили оборудование: резонаторы, кристаллические матрицы, целые блоки серверов, опутанные мерцающими руническими цепями. Флэшки, диски, мониторы, персональные компьютеры и ноутбуки, артефакты, папки с документами и заметками…
Каждый ящик, каждый прибор, над которым мы в «Маготеке» корпели месяцами, каждый, сука, провод! — всё это теперь грузили на антигравитационные платформы под присмотром вооружённых бойцов и мрачноватого вида магов.
Воздух гудел от подавленного колдовства — Инквизиция использовала глушители, чтобы никто не смог активировать защитные чары на аппаратуре, или попытаться «стереть» данные дистанционно.
— Не стоит так переживать, Марк Григорьевич, — раздался спокойный (и весьма самодовольный) голос справа.
Я не сразу оторвал взгляд от этого «разграбления».
С непринуждённостью человека, впервые по-настоящему почувствовавшим себя хозяином положения, на диване у аквариума развалился граф Дмитрий Павлович Лобанов-Ростовский.
Двоюродный брат Императора, тридцати с небольшим лет, занимающий какой-то невысокий пост в Тайной канцелярии, насколько я знал. Поговаривали, что Лобанов-Ростовский был «паршивой овцой» в огромной императорской семье.
Не пришей кобыле хвост — кажется, есть такая поговорка?
Уж не знаю, почему Император назначил именно его руководить перевозкой всего нашего офиса…
Я-то расчитывал, что Юсупов сам заявится сюда — и это очень даже соответствовало моим планам. По-крайней мере, можно было бы понять, кто сейчас управляет телом — он, или Распутин.
Но… Инквизитор был занят чем-то другим, и ко мне прислали какого-то высокородного придурка — и теперь приходилось терпеть его компанию.
Дмитрий Павлович поднял бокал с коньяком — моим коньяком, кстати! — выдержанным «Романовский резервом» и, причмокнув, сделал небольшой глоток.
— Восхитительный напиток! Вы определённо знаете толк в удовольствиях, господин Апостолов! Или это тоже… «наследство» Салтыкова?
Я едва сдержал желание швырнуть ему в лицо свою чашку с недопитым кофе. Этот франт меня раздражал.
Однако вместо этого я разжал пальцы и медленно провёл пальцами по краю кружки.
— Нет, это мои личные запасы.
— Ой, да бросьте, Марк! — усмехнулся Дмитрий, увидев моё недовольное лицо и переходя на более фамильярный тон, — Вы выглядите так, будто вот-вот взорвётесь!