Мне не нужно было притворяться, что вся ситуация бесит — хотя причина была отнюдь не в том, что у меня, по факту, забирают корпорацию…
— Ваше сиятельство, — начал я, тщательно подбирая слова, — При всём уважении, если бы вас лишили плодов огромного труда под предлогом «проверки», вы бы тоже вряд-ли ликовали.
Лобанов-Ростовский усмехнулся. Его лицо, гладкое и ухоженное, будто выточенное из слоновой кости, не отражало ни капли злости или раздражения.
— О, разумеется! Но, кажется, вы неправильно понимаете ситуацию. Никто ничего у вас не отнимает.
Он ленивым жестом указал бокалом в сторону коридора, где двое агентов аккуратно упаковывали в защитный кейс кристалл с полной копией ядра одной из секций МР-системы.
— Его Величество просто хочет убедиться, что ваши разработки не представляют угрозы. Вы же сами понимаете — магическая реальность открывает много возможностей… Шпионаж, слежка, — этот идиот даже не понял, что эти слова синонимы, — Ускоренное обучение… Это слишком серьёзные вещи, чтобы оставлять их в частных руках.
Я едва не рассмеялся.
«Частные руки».
Как будто Салтыков — один из самых влиятельных князей Империи — был каким-то авантюристом-одиночкой! Как будто он сам не был родственником Императора!
— А если технология всё-же… Покажется вашему ведомству или Инквизиции «опасной»? — спросил я.
Лобанов-Ростовский откинулся назад, заложив руки за голову.
— Тогда её доработают. И, разумеется, вас с господином Салтыковым допустят к процессу — кто, как не создатели, знают систему лучше всех?
Он улыбнулся.
— Конечно, если мой дорогой родственник выйдет из комы… А за неудобства, нанесённые вам, само-собой, будет выплачена компенсация. Щедрая, господин Апостолов, не сомневайтесь. Но только после того, как Инквизиция и мои люди завершат проверку.
Я медленно кивнул, делая вид, что обдумываю его слова.
В целом, если я останусь жив, то происходящее будет мне даже на руку. Государственное финансирование, государственное прикрытие, компенсации, известность, доступ к людям и возможностям, к которым сейчас не подобраться… А в этих разработках из офиса и «официальных» лабораторий Инквизиция и императорские ищейки всё равно нихрена не найдут.
Ведь самое важное — проект «Альтер-Эго» — спрятано глубоко в тоннелях метро. И там и останется — даже если мой план провалится, и я умру.
Но Лобанов-Ростовский не должен был этого знать.
— Надеюсь, проверка не затянется, — сказал я, снова наливая себе кофе.
Граф усмехнулся.
— О, Марк Григорьевич… Разве когда-нибудь что-то в нашей Империи происходило быстро? Нет, думаю, вам придётся набраться терпения. Но вы, как я слышал, человек деятельный, и наверняка найдёте, чем заняться.
За окном кабинета последний сервер погрузили на платформу.
Я дождался, когда все прочие покинут опен-спэйс, и лишь после этого развернул перед Лобановым-Ростовским голографический проектор. В воздухе вспыхнули страницы моих личных заметок — формулы синхронизации, схемы энергетических матриц, черновые расчёты по стабилизации магической нейросети.
— Полный комплект документации, которую не нужно видеть рядовым сотрудникам, — сказал я, наблюдая, как глаза Дмитрия жадно скользят по мерцающим символам, — Всё, что касается магической реальности. Даже экспериментальные наработки, которые мы не успели запатентовать.
Лобанов протянул руку, и проекция автоматически скопировалась на его персональный кристалл-накопитель. На губах графа заиграла тонкая улыбка.
— Очень сознательно с вашей стороны, Марк Григорьевич. Его Величество оценит такое сотрудничество.
Ну ещё бы!
Я прикрыл глаза, делая вид, что протираю усталые веки, чтобы скрыть вспышку едкой иронии. Пусть забирают. Пусть изучают хоть до скончания веков.
Но вместе с холодным удовлетворением в груди кольнуло и беспокойство.
Очень скоро Юсупов узнает о том, что тут для него нет ничего полезного. А Распутин — о том, что от него попытаются избавиться.
Туманоликий уже наверняка чувствовал, что что-то происходит — его связь с Юсуповым стала слишком глубокой.
Но это ничего… Финальный раунд моего противостояния с этой тварью начался — и теперь осталось только спровоцировать Распутина…
Я нащупал в кармане портативный когитор. Устройство было размером с колоду карт, но внутри него билось нечто куда более ценное, чем простые вычисления. Эфирный процессор, созданный по моим личным чертежам и опробованный на Салтыкове.
А «образец» только и ждёт, чтобы я активировал его…