Экзоскелеты охранников пришли в движение. Механизмы внутри них заработали на пределе — импульсные репульсоры зарядились, синеватые молнии заплясали по корпусам.
Даже стены ожили — каменные плиты раздвинулись, выпуская магические цепи, которые рвались схватить меня, звенья их светились ядовито-зелёным, шипя, как змеи.
А я… Рассмеялся.
И уже совсем не сдерживаясь, выстрелил во все стороны своими энергожгутами.
Не зря, ох не зря я развивал маги последние три года!
Теперь я мог гораздо больше, чем раньше…
Моя магия разверзлась, как бездонная пасть древнего чудовища. Энергожгуты — чёрные, как сама пустота космоса — раскрылись огромным, плотным куполом, и рванули во все стороны так плотно, что ничто и никто не мог уйти из под этого удара!
Я впивался в чужие, летящие в меня заклинания, в амулеты, артефакты, питающие кристаллы экзоскелетов и стены здания. Я чувствовал, как ежесекундно в меня вливается сила — ледяная, обжигающая холодом; огненная, прожигающая до костей; электрическая, бьющая током по нервам; сырая, тяжёлая, как болотная топь; острая, режущая, как бритва.
Ооо, как же её было много!
Так много, что часть я просто распылял, а часть — перенаправлял обратно…
Защитные барьеры магов, которые могли выдержать ракетный удар, раскололись, как тонкое стекло! Атакующие меня заклинания рассыпались пеплом, не преодолев и половину расстояния.
Р-раз! — и мощная волна отбросила гвардию шейха, а я, не отказав себе в удовольствии побыть добрым, не стал их убивать — просто усыпил, используя магию целительства.
Экзоскелеты захлебнулись следом — их двигатели взорвались искрами, системы аварийно отключились, и бойцы рухнули на колени, как марионетки с перерезанными нитями. Лёгкое движение — и оказавшись без защиты, металл смялся, запирая управляющих «Витязями» бойцов в стальных клетках.
Шейх в ужасе отпрянул.
Его лицо, прежде надменное, исказилось в гримасе злости и животного страха. Его собственная магия — мощная, вышколенная, отточенная годами практик, попыталась сопротивляться, сгустившись вокруг него в золотистый кокон.
Магистр, хм?
Это ему не помогло — я взял энергию Аль-Саида так легко, словно она была моей собственной.
Один рывок — и его защита развалилась.
Всё заняло у меня меньше пяти секунд.
Теперь в зале стояла гробовая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дымящейся электроники. Охранники лежали без сознания, их доспехи почернели от перегрузки. Маги погрузились в глубокий сон, их груди едва поднимались — я оставил им ровно столько жизни, сколько нужно, чтобы не умереть.
Экзоскелеты дымились, по стенам зала пробежала паутина трещин.
А шейх…
Шейх застыл, как статуя. Его тело больше не слушалось его — я оставил ему только дар речи. И то — лишь потому, что мне было интересно услышать, что он скажет. Его глаза бешено вращались на неподвижном лице, полные ужаса и бессильной ярости.
— Вот видишь, — сказал я, неспешно подходя к нему, и мои шаги гулко отдавались в тишине, — А ведь всё могло быть иначе.
Он пытался что-то сказать, но губы дрожали, не слушаясь.
— Не переживай, — я похлопал его по плечу, и он вздрогнул, как от удара током, — Я не убью тебя. Пока что.
Из-за моей спины вышла Илона, её зелёные глаза холодно скользнули по полю боя.
— Ну… это было быстро.
Я пожал плечами, разминая шею.
— Я устал. Пора заканчивать эту клоунаду.
Шейх что-то прохрипел.
— О-о-о… — протянул я, наклоняясь к нему, — Кажется, у тебя есть что сказать? Быть может, появилось желание освободить внучку Хасана? Или извиниться передо мной?
Я ослабил хватку, позволив ему говорить.
В зале продолжала висеть мёртвая тишина, нарушаемая лишь хриплым дыханием шейха. Я чуть ослабил контроль, и его пальцы задрожали, сжимая подлокотники кресла.
А вот в глазах уже не было прежней надменности — только холодный расчёт.
Надо же… Быстро взял себя в руки.
— Я… Я прошу прощения, господин Апостолов…
— За что?
— За то, что недооценил вас… — было видно, что Аль-Саиду не слишком приятно произносить это вслух, однако он, очевидно, был куда как умнее своего @#$% племянника, и понимал, когда нет смысла показывать норов, — За то, что пошёл на поводу у эмоций и… Напал на вас…
— Что ж… — я кивнул, — Полагаю, ты имел на это право. Но то, что я сказал о твоём племяннике — чистая правда. А к смерти твоего брата я и вовсе не имею отношения.