Мы думали лишь о выживании. Мы питались магией этой Планеты, как стервятники, но её едва хватало, чтобы поддерживать нашу искру — и даже так создавались разрывы, прорехи, которые могли привести этот мир к гибели, рано или поздно…
Мы смотрели на племена людей, на их примитивные ритуалы — и мы видели не детей, а инструмент. Мы стали их богами. Мы дали им законы, письменность, магию — не из милосердия, а чтобы усложнить их души, сделать их… более подходящими.
Мы стали Пожирателями не из жажды власти, а из животного, всепоглощающего страха. Страха перед тем, что настигнет нас и здесь.
И тогда Ур-Намму предложил выход. Единственный выход.
Не бегство. Нечто большее. Нечто, что должно было навсегда изменить нас и этот мир. Самый изящный и самый чудовищный план из всех, что я слышал.
Мы согласились. О, боги, мы согласились! Мы, последние титаны, добровольно надели личины местных божков.
Я стал Осирисом, богом смерти и возрождения. Юй — укротителем вод. Минос — строителем лабиринтов. Мы встроили себя в самую суть этого мира. Мы построили Храмы. Мы создали систему. И затем… мы инсценировали свое падение. Мы позволили нашим же детям, нашим обожающим рабам, «свергнуть» нас. Мы отступили в тень, позволив нашему наследию разрастись, как раковая опухоль, проникнуть в каждую клеточку этого мира, в каждую сказку, в каждую молитву.
Всё ради одной цели. Единственной цели, которая оправдывала наше падение, наше бегство, наше предательство самих себя. Цели, о которой мы дали клятву никогда не говорить вслух, даже когда остались одни.
А теперь этот… этот осколок! Этот Марк Апостолов!
Случайный сплав нашей ускользающей силы и дикого, непокорного человеческого духа. Побочный продукт, брак в нашем идеальном плане, сорняк, проросший сквозь идеально выложенную плитку нашего замысла!
Он не просто угрожает нам — он тычет палкой в самое сердце нашей машины, грозя разбить уникальный, хрупкий и бесценный механизм, который мы собирали тысячелетиями!
Откуда взялся этот дефект? Откуда получил ТАКУЮ силу?.. И почему мы не узнали о нём раньше?
И почему не убили его, когда поняли, что он сильнее и хитрее другого нашего осколка?..
Неужели мы изменились — и повторно стали жертвами собственной гордыни и самоуверенности?..
— Он не ошибка, — Ур-Намму парировал мою ярость с ледяным спокойствием, — Он — непредвиденная переменная. Стресс-тест для нашей системы. И у меня есть кое-что. Запасной путь.
— Запасной путь? — я засмеялся, и в этом смехе было полно ядовитого презрения, — Ты говорил то же самое, когда твой любимый сын поднял против тебя мятеж в Уре! Говорил, что всё под контролем, что это часть плана! А потом мне пришлось вырезать половину Месопотамии, чтобы потушить тот пожар! Мы чуть не потеряли два аккумулятора!
— И не потеряли, — напомнил он мягко.
— А Минос? — вскричал Юй, оборачиваясь. Его лицо было искажено гримасой боли и гнева, — Ты тоже говорил, что его смерть — это «необходимая мера»! Что это ускорит процесс! Я до сих пор чувствую, как гасла его искра! Я чувствовал его страх!
— Без жертв не бывает победы, — ответил Ур-Намму, и в его голосе впервые прозвучала сталь, — И мне надоело напоминать вам об этом раз в тысячелетие! Мы все принесли жертвы. Я принёс больше всех! Я должен был оставаться в сознании все эти века, наблюдать, направлять, без возможности вмешаться, пока вы двое спали сном младенцев в своих склепах! Я нёс этот груз один!
— Ты наслаждался этим грузом! — я сделал шаг вперёд, и тени вокруг нас сгустились, поползли по стенам, как чёрные слёзы, — Ты любишь быть кукловодом, брат! И теперь твоя кукла сорвалась с ниток и пошла сжигать твой план! Почему нельзя было убить его сразу⁈ Почему мы позволили этому идиоту играться с этим мальчишкой⁈
— Потому что чтобы разобраться самостоятельно, нам пришлось бы проявить себя, использовать силы! Нельзя было показываться раньше времени. Если бы о нас узнали главы современных государств, нас бы могли уничтожить — был такой шанс.
— Нас и так уничтожают! Один-единственный пожиратель!
— Он всего-лишь создаёт временные неудобства. Он не дотянется до ядер, — заявил Ур-Намму, — Система защиты…
— Защиты? — я перебил его, — Ты что, не слышал⁈ Он проявился внутри Вайдхана! Он обошёл всю твою защиту! Он говорит на языке Убежищ, брат! На языке нашего детства! Языке, который забыли даже мы! Что, если он дотянется не только до ядра? Что, если он дотянется до нашей памяти? До наших архивов? До чертежей? Он узнает, от чего мы бежим! Узнает о Пустоте!