Стены вокруг нас просто испарились. Пол рассыпался в пыль. Мы рухнули вниз, в очередной ярус этого чудовищного улья, проламывая один за другим пульсирующие мембраны и мышечные перегородки. Крики Илоны, мой собственный рёв, немой гнев Ментухотепа — всё смешалось в оглушительном грохоте рушащейся биологической крепости.
Мы приземлились в огромном, похожем на желудок помещении, заполненном бурлящей кислотой. Я едва успел создать платформу из силы под ногами, отскакивая от упругой, скользкой стены. Ментухотеп парил над самой кислотой, его одежды слегка дымились — мой удар всё же достиг цели.
Чуть-чуть…
Пожиратель медленно повернулся ко мне. Из-под маски послышалось тихое, шипящее дыхание — явно недовольно, и очень яростное.
Ментухотеп поднял обе руки — и пространство вокруг него затрещало…
Кислота в озере внизу закипела. Где-то наверху закричала Илона, но её голос утонул в оглушительном гуле надвигающегося конца.
И в этот миг всё сложилось. Вспышка озарения, холодная и ясная, как лезвие — и я почувствовал.
Долина Царей. Проклятый храм. Тот самый «ключ», который я там получил — сгусток чужеродной, непостижимой силы, который горел у меня внутри, тихий и странно… знакомый.
Я думал, что это «проходка» к третьему Храму — но ошибался. Это была метка, личная подпись. Отпечаток самой сути того, кто сейчас стоял передо мной, готовый меня уничтожить.
Подпись Ментухотепа! ЕГО ДОСТУП К ЯДРУ!!!
Мысль была безумной, самоубийственной — но других вариантов не было. Сражаться с ним в его мире, по его правилами — означало проиграть. Моя сила таяла, Эфир иссякал, а он, казалось, черпал её всё больше и больше из самого хаоса.
И я сделал вид, что моя защита окончательно рухнула. Энергожгуты погасли, щиты рухнули — и я сделал вид, что испугался. «Попробовал» вытянуть энергию из Вайдхана, засуетился, скинул последнюю защиту с Искры и превратил её в атакующее заклинание…
Сознание Ментухотепа, холодное и тяжёлое, как звёздное ядро, устремилось в меня. Он не просто атаковал — он ринулся поглощать, подчинять, стирать моё «я»!
Молодец — то, чего я и добивался
И мы рухнули.
Не вниз, а внутрь.
Реальность Вайдхана — вонь кислоты, рёв плоти, крик Илоны — всё исчезло, сменившись оглушительной тишиной моего собственного разума.
Мы оказались в ограниченной части моего сознания — пространстве, которое я создал в последний миг перед тем, как Ментухотеп захватил мой разум. Создал, потратив большую часть Эфира — ибо это был единственный шанс сразиться с этой тварью на равных…
Бескрайняя пустота, усеянная мириадами кристаллов-воспоминаний, переплетёнными нитями магических связей и тихо шепчущими голосами всех поглощённых мной душ. Это был мой внутренний космос, моя вселенная.
Ментухотеп материализовался здесь в своём истинном облике — всё тот же обсидиановый силуэт, но теперь он казался меньше, лишённый опоры внешнего мира. Он замер, его маска медленно поворачивалась, осматривая «пейзаж». Я чувствовал его замешательство, холодный, аналитический интерес, сменяющий ярость.
— Как… — его голос прозвучал в моей голове уже без грома, приглушённый силами моего сознания, — Как осколок смог выстроить такое? Это не просто память. Это… контроль. Порядок… Как ты меня завлёк сюда, червь⁈
И тут его «взгляд» упал на тот самый «ключ». В моём внутреннем мире он висел в самом центре, как пульсирующая чёрная звезда, испещрённая знакомыми лишь одному Ментухотепу письменами. И от него ко мне тянулась прочная, неразрывная нить.
В пожирателе всё дрогнуло. Замешательство сменилось шоком, а шок — всесокрушающей, бешеной яростью, от которой задрожали кристаллы моих воспоминаний.
— НЕТ! — его мысленный рёв едва не разорвал меня изнутри, — Это… моя печать! Моё клеймо! Ур-Намму! Он отдал тебе её! Он обманул нас! Он создал тебя!
Я не понимал, о чём говорит Ментухотеп, но его ярость была моим шансом. Пока он был ослеплён гневом на своего брата, я действовал.
Весь мой собранный Эфир — остатки той драгоценной, истинной силы, что копилась неделями, месяцами и годами — всё что у меня осталось, я обрушил на пожирателя здесь, в самом сердце своей территории.
Нити моего разума, усиленные Эфиром, сплелись вокруг него в мерцающий кокон абсолютной изоляции. Ментухотеп взревел, пытаясь разорвать их, но здесь его сила — хоть и невероятная — была чужая. Он был вирусом в моём теле, и я направил все ресурсы на его подавление.
И тут его ярость внезапно утихла. Сменилась чем-то другим… Изумлением? Жаждой?