Лейла спешит навстречу, приветливо простирая руки. Подав знак Зухре и Перихан следовать за ней, она ведет Асму-султан в соседнюю комнату. Проходя мимо Сибил, жена великого визиря останавливается и, любезно улыбнувшись, жестом приглашает девушку идти за ней. Женщины начинают оживленно перешептываться. Евнух ждет на пороге, сложив руки на груди, и закрывает дверь, как только дамы проходят в комнату.
Сибил видит гостиную с длинным низким диваном. В центре на полу — яркий ковер и несколько маленьких инкрустированных слоновой костью и перламутром столиков. Окна за диваном открыты, видна сверкающая гладь Босфора. Из сада доносится печальное воркование голубя.
Асму-султан усаживают на почетное место в центральной части дивана. Перихан устраивается рядом с ней. С любопытством разглядывая дочь посла, Лейла предлагает ей сесть слева от жены визиря.
Затем следуют обычные формальности. Представления, вопросы о здоровье. Служанки приносят легкие закуски и сразу же удаляются. Зухра тяжело опускается на диван. Она принимает пищу и говорит строго в соответствии с ритуалом.
Наконец Асма-султан спрашивает:
— Что с ней происходит? — И тотчас обращается к самой Зухре: — Возьми себя в руки, милая, и расскажи, какие испытания выпали на твою долю за те восемь лет, что мы не видели тебя.
Лейла, сидящая рядом с сестрой, поправляет подушки за спиной и осторожно откидывает чадру с ее лица. Затем обращается к ней тихим, успокаивающим голосом, будто разговаривает с маленьким ребенком:
— Моя розочка, помни, я ходатайствовала о том, чтобы тебе разрешили вернуться в Стамбул. Все будет хорошо.
Зухра перестает плакать и выпрямляется. Сжимает руку сестры. Глаза покраснели от слез, однако лицо круглое и белое, как полная луна. У нее правильные черты лица и маленький рот с алыми губами. На лбу украшение из золотых монет.
Асма-султан продолжает говорить теплым сердечным голосом:
— Ну вот, так-то лучше. Теперь давай поговорим. Что тебя так гнетет, дорогая? Понимаю. Ты жалеешь своего бедного отца, да минует его напасть. — Сибил знает, что эти слова всего лишь формальное утешение. Старик уже при смерти.
Лейла берет сестру за руку, гладит ее щеки и шепчет:
— Моя дорогая розочка. Наконец-то ты вернулась домой. Мы так скучали по тебе.
Зухра глубоко вздыхает, как будто в комнате душно, и обращается ко всем присутствующим:
— Что поделаешь? На все воля Аллаха.
Зухра впервые обращает внимание на Сибил.
— Кто это? — спрашивает она.
Лейла вновь представляет ей дочь посла.
Сибил выполняет все необходимые ритуалы. Лейла прерывает ее, устало машет рукой и говорит:
— Сибил-ханум, вам всегда рады в нашем доме. Пожалуйста, садитесь.
Лейла зовет служанку, ждущую у двери, и велит ей принести кофе.
Девушка приносит напиток и удаляется. Лейла говорит:
— Теперь, моя розочка, расскажи нам все.
— У меня большой дом, — начинает свой рассказ Зухра, — и довольно много слуг, так что на жизнь грех жаловаться. Люди считают моего мужа хорошим человеком. — Она замолкает, ослепленная солнечным светом, брызнувшим из окна. — Может, так оно и есть, — шепчет она, — однако человек он слабовольный. У меня такое ощущение, что я замужем не за ним, а за его матерью.
Ее лицо искажает гримаса горя, и Зухра вновь начинает безудержно рыдать.
— Она несет ответственность за смерть моих детей, — задыхается бедная женщина.
Дамы с напряженным вниманием вслушиваются в каждое ее слово. Сибил замечает, как улыбка удовлетворения мелькает на лице Перихан, однако тотчас решает, что ей это просто показалось.
Наконец Зухра успокаивается и продолжает говорить чуть охрипшим голосом:
— Мои дочери заболели, отведав угощения, приготовленного свекровью. Думаю, она отравила их из злобы, не дождавшись рождения мальчика. Она не разрешила мне отвезти детей к доктору в город. Вместо этого позвала знакомого знахаря. А он лишь написал несколько стихотворных строк из Корана на листке бумаги, опустил его в воду и велел девочкам выпить. Вы можете себе представить?
Перихан заговорила тихим голосом:
— Наставления Аллаха — самое благословенное лекарство. Возможно, дети не были предназначены для земной жизни. Все в руках Всевышнего.
Зухра закрывает глаза.
— Лечение лекарствами также угодно Аллаху.
Асма-султан спрашивает:
— А ты не беспокоишься о сыне?
— Конечно, но ведь у него теперь есть опекун.
— Твой муж?
— Нет. Он по-прежнему раб своей матери. После смерти детей муж взял себе куму. Разумеется, по совету матери.