— Не могли бы вы их убрать? — пристав тоже посмотрел наверх и поежился.
Я подключился к охранной сети, проверил её целостность и отправил птицам команду отправиться по местам. Голуби тут же упорхнули, но напоследок сделали вираж над нашими головами. Заужский даже пригнулся, неотрывно следя, пока грозные защитники не скрылись.
— Жуть какая, — осенил себя знаком жандарм и заглянул в свой блокнот: — Так, что у нас? Проникновение с целью ограбления. Преступники уже сознались, — он бросил на меня подозрительный взгляд и, не дождавшись моей реакции, продолжил: — В процессе они столкнулись с артефактами, заявленными как охранные. Те нанесли множественные увечья и прочий вред, включая моральный.
Пристав замолчал, тяжело вздохнул, оглянулся и продолжил:
— Задержанные уверяют, что птицы… Нет, я категорически не настроен это произносить вслух. Александр Лукич, нельзя ли делать артефакты без подобных… конструктивных сложностей? Ну чтобы они просто обездвиживали, к примеру? Мне же на основе этих показаний дело заводить. В суде же все со смеху полягут.
— Обязательно прислушаюсь к вашему мнению, Лаврентий Павлович, — искренне пообещал я.
Пусть и был не согласен. Деморализация врага одна из успешных тактик для победы. Подобные вещи могли предотвратить нападение на этапе его планирования.
Увы, не в этом случае. Два нападения за короткое время на одно место. В самом тихом и спокойном районе города. Однозначно против Янина кто-то имел зуб.
— У меня к вам просьба, — сказал я. — Если вас не затруднит, держите меня в курсе этого дела.
— Безусловно, — рассеянно ответил пристав, что-то записывая, но вдруг встрепенулся: — А что, это необычное дело?
— С чего вы взяли? — улыбнулся я.
— Вы им заинтересовались, — не менее ласково улыбнулся Заужский.
— Хорошо, — сдался я, понимая, что нет смысла скрывать от него мои догадки. — Я подозреваю, что нападения не прекратятся. Станут изощреннее и подготовленнее, возможно. Но это повторится.
— Понял, — посерьезнел жандарм. — Значит, будем вытрясать из них имя заказчика.
— Благодарю. И прежде чем вы отправитесь арестовывать этого заказчика…
— Сообщить вам? — рассмеялся пристав. — Да с радостью! Если он сам с повинной придет, нам же работы меньше.
Меня порадовала его готовность фактически нарушить закон для меня. Хотя, если злодей окажется дворянином, то я имел право сначала вызвать его на дуэль, например. А уж потом, если тот выживет, за него бы взялось правосудие. Так что формально, нарушения вроде и не было. Но всё равно было приятно, что Лаврентий Павлович готов идти навстречу.
Поговорить с неизвестным и правда стоило. Выудить из его головы, не стоит ли за ним кто-то ещё, я мог. А вот пристав не факт, что справился бы. Всё же это банальное вредительство, то есть грабеж. К таким делам менталистов не подключают.
А я не хотел оставлять эту угрозу в подвешенном состоянии.
Мы распрощались, но едва я переступил границу своих земель, услышал трагическое:
— Я ухожу!
Дух предка явился передо мной в изначальном виде, одетый по-крестьянски и с косой в руках. Скорбное выражение его лица намекало на его очень серьезный настрой.
— Куда же, Митрофан Аникеевич? — терпеливо поинтересовался я.
— Да хоть в эфир! Ну либо в другой приличный дом, где меня будут слушаться.
Упоминать, что в другом доме его попусту не заметят, не то чтобы услышат, я не рискнул. Гораздо проще и быстрее было выслушать всё представление.
— Что-то случилось? — догадливо предположил я, стараясь не выдавать своего скептицизма.
— Эти, — его рука указала на каменных львов. — Не выполняют мои приказы.
Я всё же удивился. Призрак был плотно привязан ко всей защитной сети, включая управление артефактами. Я в принципе уже сомневался, что предок может куда-то уйти, так сильно он объединился с плетением периметра.
— А что вы им приказали? — причина могла быть лишь в этом.
— А какая разница? — взвился призрак. — Я основатель рода! Я тут всё собственными руками возвел! Вот этими! — он потряс передо мной главным инструментом.
— С этим никто не спорит, — спокойно произнес я и повторил: — Так что же за приказ был?
Дух замялся, понимая, что меня этими криками не проймешь. И признался.
Оказалось, что на рассвете возле ворот крутился какой-то очень подозрительный человек. Журналист, короче говоря. Пытался снимать через решетку и даже хотел забраться повыше, для чего решился залезть на одного из львов.
Каменный страж, понятное дело, против такого возразил, мягко рыкнув, что было достаточно для бегства с воплями.