Так что я лишь уверился в своем решении лично заняться графом.
Ко всему прочему Платов был одинок и бездетен. По сути, род его угасал. Тем более непонятно, для чего столько усилий. Не то чтобы это его как-то оправдало, но хотя бы можно было понять, если бы он старался ради семьи. А так, для себя одного… Ну и для своих фавориток, о которых журналисты тоже не забыли упомянуть. Алчность, как известно, никого ещё до добра не доводила.
Нашел я и тот самый дом с башенками. Совсем рядом с портовой зоной, что было хорошо. По моим визитам к Висельнику я понял, что места там тихие и, что самое важное, свидетелей никогда не находится. Не принято там так. Никто никогда ничего не видит и не слышит. Удобно.
Немного поколебавшись между желанием вернуться в охотничьи угодья Зотова и необходимостью разобраться с Платовым, я всё же выбрал второе.
Не стоит давать ему возможность найти других лихих исполнителей и придумать нечто более серьезное. Например, поджечь ресторан.
Визит я запланировал, естественно, ночной. Пройду тенями и, если Платов вдруг окажется в компании, просто разведаю обстановку и уйду.
А раз до вечера оставалось полно времени, я решил посвятить его делам насущным. И отправился в Ботанический сад, куда уже вернулась природница. Откладывать наш разговор было бессмысленно.
Аптекарский остров едва уловимо изменился. Роза ветров действовала мягко, но постепенно меняла всё вокруг. Чуть теплее и светлее стало даже на набережной, да и улочки стали вроде как зеленее. Словно, пересекая мост, окунаешься в совсем иную атмосферу.
В воздухе стоял легкий цветочный аромат. А щебет птиц доносился и до соседних островов.
Сразу за воротами меня окутала приятная прохлада. Тут была зона тенелюбивых растений и она мягко переводила в более теплую, а затем и в жаркую.
И тут было много посетителей. Я с удивлением обнаружил, что по дорожкам прогуливается самая разнообразная публика. Сколько я сюда не приходил, пока работал над артефактом, никогда не видел подобного оживления. Место стало популярным.
Павлова встретила меня у восточного павильона и подтвердила то, что я заметил:
— Теперь все непременно хотят сюда попасть. На экскурсии запись на месяц вперед, представляете? Ну и просто приходят, с самого утра до закрытия. Князь Ильинский уже подумывает о том, чтобы ограничивать свободное посещение.
Ну хотя бы владелец острова не решил поднять входную плату. Она была совсем условной и шла на содержание этого уникального места. Ограничение более разумная мера, позволяющая сохранить особую атмосферу и уединенность. Всё же, когда попадаешь сюда, создавалось ощущение, что ты в сказочном лесу. Не хотелось бы его терять.
Девушка продолжила делиться приятными изменениями, пока мы шли через сад к закрытым оранжереям, где сейчас было немноголюдно, по её словам. К тому же там открыли новую кофейню.
Про нефритовую лозу она, понятное дело, ничего не говорила. Но по косвенным признакам стало ясно — дело идет успешно. Часть вокруг растения была закрыта и тщательно охранялась. Постоянно приезжали какие-то ученые, собирались, обсуждали что-то…
Да и в общем внимание к уникальному саду повысилось, не только среди праздных гуляющих. Павлова с восторгом сообщила, что сюда собираются съезжаться со всего мира.
К счастью, я попросил хранителя сада, Макара Дуболома, не распространяться о том, каким образом ему удалось сотворить такой чудесный климат и условия. Насчет его неподкупности я не сомневался. Кому нужно, тот узнает. Ну а мне было совершенно не нужно отбиваться от фанатичных садоводов с заказами на теплицы. Меня влекло вперед, к другим аспектам магии и задачам.
Но было очень приятно смотреть на творение своих рук. Так приятно, что я всё никак не мог завести разговор, ради которого и прибыл.
Мы насладились кофе под сенью экзотических лиан, природница щебетала о каких-то саженцах, которые наконец-то ей доверили, а я всё раздумывал, как же вежливо начать.
— Вас что-то беспокоит, Александр Лукич? — девушка чутко заметила моё состояние.
— Беспокоит, — признался я, намеки это было вообще не моё, поэтому я просто добавил: — Екатерина Дмитриевна. Ваш отец.
Не очень изящно, но уж как смог.
Природница стремительно побледнела, затем не менее стремительно покраснела и, по обыкновению, так захлопала ресницами, что кажется сдула какую-то бабочку, решившую пролететь рядом.
Мне пришлось отстраниться от той бури эмоций, что овладела девушкой. Гремучая смесь практических всех возможных чувств пронеслась через неё, как ураганный ветер.