Мексика в то время представляла для Паломы ряд трудностей: для двадцатитрехлетнего репортера эта страна была непростым местом для обучения профессии. Ей удалось сохранить свою обезоруживающую привычку улыбаться в конце каждого своего заявления и каждого заданного вопроса, что оказалось очень эффективным средством, чтобы расположить людей к себе. Но в Мексике очаровательной манеры не всегда было достаточно. Палома провела несколько дней в Веракрусе, знакомясь с ближайшими друзьями Регины Мартинес, но ни один из них не захотел рассказать о ее нераскрытой смерти. Им было неважно, что дело давно закрыто, ему уже более семи лет; призраки Веракруса держатся рядом и, кажется, всегда присутствуют. После нескольких дней, проведенных в городе, антенны Паломы стали более чувствительными, чем обычно. Она звонила на в наш офис в Париже, чтобы сообщить нам о каждом дне пребывания в Мексике, и ее звонки из Веракруса могли вызывать беспокойство. Я помню ее звонок в тот день, когда она посетила улицу, где жила и умерла Регина Мартинес. Она сказала нам, что у Паломы было плохое предчувствие, как будто по этой улице дул недобрый ветер. Она также начала чувствовать, что некоторым людям в этом районе нельзя доверять. Один из ее лучших источников был так расстроен, что заставил ее сесть в такси и поехать в другое место — "Давай уедем отсюда, черт возьми", — сказал он ей, — где они могли бы спокойно поговорить.
В тот момент меня поразило то, что то, что убедило Лорана нанять Палому годом ранее — ее любопытство и бесстрашие, — оказалось бесконтрольным. Ее полная фамилия, Дюпон де Динешин, говорила о том, что она происходила из аристократической французской семьи с длинной историей и большими замками. Все остальное в ней не соответствовало действительности. Палома выросла в семье, которую она назвала бы "родителями-хиппи". Ее отец был французом, а мать — чилийкой. Первое, что поразило нас в Паломе с самой первой встречи с ней, — это ее трудолюбие. Перед тем как прийти на собеседование, она прочитала каждое слово, опубликованное Forbidden Stories. Она могла пересказывать и цитировать интервью, которые Лоран давал много лет назад, когда пытался запустить Forbidden Stories. Она также обладала природной зрелостью и твердостью, которые наверняка пригодились ей в выбранном виде спорта — регби.
Свободно владея французским, английским и испанским языками, Палома до двадцати двух лет успела снять документальный фильм о насилии в отношении коренных жителей Чили и пройти полугодовую стажировку в цифровом издании в Герреро, одном из самых опасных районов Мексики. После приема на работу она очень быстро стала ключевым контактным лицом для наших лучших источников по проекту "Картель", человеком, к которому обращались наши партнеры из других СМИ, когда им нужно было проверить тот или иной факт или обратиться к трудному источнику. К концу проекта она получала по десять звонков в день с просьбой предоставить то или иное подтверждение. Поэтому я без колебаний отправил Палому убедить Хорхе стать тестовым примером в криминалистике — первой цифрой в данных, которую мы действительно проверим.
Хорхе появился в отеле Паломы через несколько дней после интервью, когда автомобиль пытался разблокировать его старый телефон; на это ушло некоторое время и много разных попыток, но в конце концов он получил PIN-код, который разблокировал устройство. Он сомневался, стоит ли разрешать нам сделать резервную копию содержимого его телефона, которая включала бы список контактов Хорхе, все отправленные им текстовые сообщения и, что очень важно для нашего проекта, все полученные им текстовые сообщения с отметками времени. Он хотел знать, удалит ли Лаборатория безопасности все данные, когда закончит работу, и как долго им придется хранить резервную копию. Когда Палома объяснила, что для завершения анализа нам понадобится около двух недель, он сказал, что это очень долго. Но в конце концов он согласился, чтобы она сделала резервную копию и загрузила файл Клаудио и Доннче в Берлин.