Быстрого и аккуратного решения не было. Лучшим вариантом на данный момент было проведение дополнительных экспертиз ряда iPhone, отобранных для атак в разных странах. "Если мы обнаружим больше таких закономерностей, это тоже будет дополнительным элементом", — сказал нам Клаудио. "Например, тот факт, что в разных случаях есть повторяющиеся закономерности. Тот факт, что в разных случаях повторяются названия процессов и т. д., — все это способствует установлению способа действий. Это будет дополнительным подтверждением и последовательностью. Поэтому мы будем наблюдать за другими подобными [одинаковыми] паттернами и посмотрим, не появятся ли они снова".
Нам не пришлось долго ждать очередных результатов. Уже на следующий день Клаудио позвонил и сообщил, что Лаборатория безопасности обнаружила в резервных копиях файлов репортера, ведущего расследование в Будапеште, те же шпионские процессы, которые заразили Маати и Омара, Сиддхарта и Паранджоя. Я организовал удаленную видеосвязь с репортером и его редактором Direkt36, венгерского сайта, который был партнером Forbidden Stories в нашем самом первом совместном расследовании, проекте "Дафна". Венгерские журналисты не были удивлены моей просьбой.
Фредерик Обермайер связался с Direkt36 в начале марта, потому что один из проверенных телефонных номеров в нашем списке принадлежал Саболчу Паньи, репортеру, освещавшему вопросы, связанные с национальной безопасностью и внешней политикой Венгрии. "Мой редактор Андраш [Петё] случайно сказал мне, что, знаете, Фредерик Обермайер попросил ваш номер телефона, и я был очень рад, что такой известный журналист хочет со мной поговорить. А потом Андраш посоветовал мне оставить телефоны в офисе и просто прогуляться по кварталу, где мы работаем. Потом он сказал мне, что к нам обратились Фредерик и Бастиан Обермайер. И они говорят, что есть история, о которой они не могут говорить, но уверены, что нам было бы интересно с ними сотрудничать".
Саболч не очень удивился, когда Андраш сказал ему, что у Фредерика есть основания полагать, что он стал мишенью для мощного кибернетического оружия наблюдения, и что он хочет, чтобы Саболч отдал свой телефон на экспертизу, прежде чем он сможет рассказать двум людям из "Директората-36" что-либо еще.
Мы успели подключиться к Zoom-звонку, как только Клаудио и Донча закончили анализ. Когда я связался с Саболчем, Андрашем и Фредериком и начал объяснять предварительные результаты экспертизы, я увидел, что Саболч становится все более беспокойным. "По сути, мы обнаружили в телефоне Саболча следы потенциальной инфекции", — сказал я группе. "Сейчас я прошу вас, исходя из соображений безопасности проекта и риска, на который мы идем, сохранить эту информацию для вас и не разглашать ее до того, как мы узнаем больше о том, о каком виде таргетинга идет речь. Есть и другие заинтересованные лица. И если мы обнародуем эту информацию раньше, они окажутся в опасности…. Надеюсь, вы понимаете, и я надеюсь, что вы сможете присоединиться к нам в этом проекте в ближайшие недели".
Первым заговорил Андраш. "Ну, конечно, я бы не сказал, что это очень удивительно, учитывая деликатность историй, над которыми Саболч работал последние несколько лет", — сказал он. Но, знаете, это очень много для переваривания". Что касается присоединения к проекту, то мы, конечно, заинтересованы".
Я видел в левом нижнем углу монитора, что Саболчу, похоже, было нелегко воспринять новость о том, что он лично стал жертвой этой невероятно инвазивной шпионской программы. Первые три-четыре минуты после разоблачения он сидел молча, предоставив говорить другим. Лишь позже я узнал о глубине его чувств. Саболч родился в условиях репрессивной коммунистической диктатуры в Венгрии в 1986 году, но повзрослел в относительно демократическом обществе, которое, казалось, чтило свободу слова и неприкосновенность частной жизни. Это был мир, который он знал. Не то чтобы он воспринимал эти гарантии как нечто само собой разумеющееся, но он также не вполне осознавал мрачный фатализм, от которого не могли избавиться старшие члены его семьи. "Именно с такими методами сталкивались мои родители, когда жили в социалистической Венгрии", — сказал он мне позже. "Методы, которые использовались против меня, и слежка — все это действительно напоминало коммунистические времена. Я словно попал в машину времени, вернулся в свою раннюю юность и пережил то, что происходило в 1980-е годы".
Глава 11
Без должного уважения к королю