Каждый раз, когда один из парней из KAN спотыкался о тело, они предполагали, что это дело рук KAN.
В конце концов, у КАН были все основания убить Бангеля, и КАН также планировал убить Линь Чинга. Поэтому каждый подумал, что это сделал кто то другой из группы, и тихо убирал трупы, которые я оставил.
Оставшаяся часть была менее забавной. Это была та часть, которая имела отношение к Гару. Они добрались до него, когда он связался со мной. Ребята из Ван сделали это, и пришло известие, что «американец мертв». Вин По считал само собой разумеющимся, что я был этим американцем. Был уже поздний вечер, когда группа Винга направилась к Каскейд-роуд, а остальные начали свои рассказы за общей беседой.
Они решили, что им лучше достать меня — и очень быстро. Но я уже был на Каскейд Роуд. Они взяли Тару вместо меня.
— Куда они тебя схватили?
Хм, — она повернулась.
Ты сказала, что они били тебя. Я хочу знать, где.
Она позволила песку стекать по моей груди. - «Я думаю, что это очень больной вопрос». Она нарисовала сердце на песке у меня на груди. 'Что происходит?' — спросила она со смехом. — Ты ревнуешь, Картер?
Конечно, я не ревную. И не называй меня Картер. Ты похожа на женщину-репортера из фильма.
«Я просто случайно сыграла Лорен Беколл». Она с достоинством встала и побежала по пляжу в свете луны. — Если я понадоблюсь, — позвала она, — просто свистни. Единственное, что могло умалить ее достоинство, так это то, что на ней не было никакой одежды. Когда мы впервые встретились, она казалась довольно приличной молодой леди. Но в последнее время она больше походила на разбитную барышню, чем на приличную даму.
Я определенно хотел ее. Я хотел ее снова. Но самое плохое во всем этом было то, что я не умею свистеть.
Я встал и последовал за ней по берегу.
Мы пошли плавать.
В воде, посреди волн, мы скользили друг вокруг друга.
— Это не сработает, — сказала она. Я сказал. - "Сделай ставку?"
Что ж, это могло бы быть, если бы нас не разорвала очередная волна. Так мы занимались любовью у самой кромки океана, то покрываясь водой, то вновь обнажаясь. Мы вошли в тот же ритм, что и прилив, или прилив — в такой же, как у нас, так что она и я стали волнами и берегом, встретившимися в своем естественном течении и прощающимися; мы стали друг другом, нежно приветствуя и прощаясь, влажными солеными поцелуями. На самом деле, это никогда не прекращалось. Мой рот на ее груди мгновенно заставил ее начать все сначала, когда мы вместе спускались в бурлящую воду и снова вместе поднимались, задыхаясь от волнения.
Несколько спустя она сказала мне: «Знаешь, сначала я испугалась».
Я провел внутренней стороной ладони по ее животу. «Это страшная игра, дорогая. И если ты не умеешь играть с ножами или кунг-фу… ну, я тебя не виню. Я посмотрел глубоко в ее глаза. «Тогда позвольте мне сказать вам вот что: я был очень зол на вас».
Она покачала головой. — Я не имею в виду тогда. Я имею в виду до этого дня, когда мы с тобой сидели в том баре, когда ты сидел там по другую сторону стола, за миллионы миль отсюда.
"Смотри." — мягко сказал я. «Вот как я. И никто не сможет заставить меня платить за это. Ты знаешь, что сейчас, когда я с тобой, я весь твой. А в остальное время... ну, тогда я, наверное, весь свой.
Она улыбнулась. В ней была дымка печали. 'Не волнуйтесь. Картер. Я не буду пытаться изменить тебя. Просто… — Она помолчала, подумав, что сказать, потом решила продолжить, — что я не знала тебя раньше. Тогда, если я не Лорен Беколл, то у меня есть эта ужасно отвратительная склонность быть Сироткой Энни. Она снова улыбнулась, но на этот раз лицо ее было более радостным. Не волнуйтесь. Теперь я очень большая и сильная, и люблю тебя таким, какой ты есть».
У меня есть встроенный рефлекс на фразу «Люблю тебя», на серию отказов. Я никогда ничего не обещал... мы все должны держать это ни к чему не обязывающему... Я посмотрел на Тару. «Я думаю», я сказал, может быть, я тоже тебя люблю.
— Боже мой, — сказала она...
Глава 10
Британский музей был как никогда привлекателен. Для меня всегда было что-то зловещее в этой привлекательности. Вы смотрите на некоторые доспехи, которые, должно быть, когда-то носил король Артур, или на монашеское одеяние, «датируемое 610 годом». Вам вдруг приходит в голову, что история — это не та маленькая история, которую сжимают и сушат в этих учебниках истории, как одну вереницу бесплодных людей и событий, идущих рука об руку к тем датам, которые всегда помнят. (1066 г., победы викингов». 1215 г., Великая хартия вольностей.) История — бурное, бурное нагромождение фактов, написанных мужеством, уверенностью и кровью. История — это такие люди, как мы с вами, навеки обреченные служить своему простому, мирскому существованию. А не металлический щит, или кусок ткани.