В животе от собственных рассказов заурчало. Ностальгия по рыбным блюдам так явно представшими перед взором, заставила организм исходиться слюной.
— Так, ребятки, поговорим лучше о чем-нибудь отвлеченном. Например, о том, что в стародавние времена для кошек делали корм и продавали его в пакетиках. Я думаю, что он был вкуснее этих кубиков, которые мы с вами сейчас едим, — Кирилл резко остановился. — Да что же это я все о еде, да о еде. Вот, к примеру, в те времена, о которых вы не помните, самой большой проблемой были деньги. Представляете? Весь мир держался на деньгах. Кто с деньгами, тот король, кто без них нищеброд и неудачник. А знаете, как надо было уметь их зарабатывать? Надо было научиться продавать себя. И тот становился более успешным, кто освоил способ собственной продажи лучше. Все торговали собой, только одних осуждали, а других превозносили. А где теперь эти деньги? Нету. И никто не умер от их отсутствия. И года не прошло, как они исчезли, а никто уже и не вспоминает про них и не мерится больше размером своей мошны. Это здорово. Хотя и временно. Как только нас станет больше, людишки опять захотят универсальное средства обмена. Не хотелось бы дожить до этих времен. Деньги убивают в людях искренность, потому что они боятся потерять выгоду. А когда все без выгоды, тогда богоугодно получается. Но я вас просто так не отдам, только в обмен на опыт и знания, — Кириллу показалось, что его размышления пришли к некоторому противоречию. — Ладно, взаимовыгодное сотрудничество это хорошо, это правильно.
Впереди показались руины районного центра, затягивающиеся грязью. Год другой и на месте поселка с двадцатитысячным населением не останется ничего, кроме бурого озера. Расположенный в низине, он был обречен на скорое забвение. Напоминанием о нем оставался железнодорожный вокзал, расположенный выше поселка и пара нефтяных вышек, запаса прочности которым могло хватить на десяток лет.
Кирилл задержал взгляд на ближней вышке. Катастрофа только накренила ее. Ему показалось, что подле вышки растекается черная лужа. С его старческим зрением могла случиться любая игра воображения. При желании он мог разглядеть в вышке хоть жирафа, хоть старую одинокую ель. Чтобы до нее добраться, пришлось бы миновать большое количество препятствий. Но если лужа под ней, это то, что он думает, то результат его открытия мог бы значительно упростить жизнь общине.
Кирилл взвесил все решения, и выбрал самое обдуманное. Идти в ночь к вышке он не хотел. Темнота могла застать его не в самом лучшем месте, поэтому он решил переночевать в районе железнодорожного вокзала, а с утра отправиться к артефакту из недавнего прошлого.
— Нефть, ребята, это не только черное золото, но и бензин, солярка и масло, — объяснил он своим друзьям в заплечном ящике. — Дерево, как источник тепла, заканчивается, а новое появится не скоро. А нефть помогла бы нам скоротать еще одну зиму в тепле, запустить двигатель, чтобы появился электрический ток. Этой зимой дыму надышались, все легкие теперь в смоле, наверное.
Котята молчали в ответ.
Началась территория, принадлежащая железнодорожному управлению. Склады, техника, старая водонапорная башня, разрушенная наполовину. Маневровый «чебурашка» съехал с рельс и сел на них брюхом. Если не считать, что он сильно заржавел, в остальном состояние его казалось нормальным. Бараки, построенные в дореволюционные времена, выгорели полностью. На их месте, как на военных фотографиях разрушенных деревень, стояли только печи, некоторые еще с трубами. В целом, полотно дороги в районе вокзала после катастрофы выглядело как замершие волны. Как будто для них остановилось время.
Здание вокзала, построенное недавно, полностью разрушилось. Крыша сгорела, отчего весь кирпич сделался черным. Чуть дальше находился ангар, в котором хранилось имущество железнодорожников. Его несколько раз использовали во время мародерских рейдов для ночлега и хранения собранных трофеев. Там Кирилл и решил переночевать.
Солнце начало клониться к горизонту, раскрашивая мир в рыжие оттенки. У ангара стояла нетронутой табличка, смотрящая заостренным концом в сторону, откуда пришел Кирилл. Надпись на ней гласила: «Монастырская община. 25 км. Рады всем». Кирилл скрипнул основательно проржавевшими петлями металлической двери ангара. Его живой груз недовольно зашумел.
— Терпите, друзья, ваши уши могут и не такое услышать.
В ангаре было темно и жарко. Солнце нагрело железо за день. Пахло машинным маслом и еще бог знает чем забытым, из прошлой жизни. Кирилл снял с плеч ящик и блаженно размял затекшие мышцы. Сегодняшний переход оказался для него не легче вчерашнего. Ноги снова стали ватными и мелко тряслись в коленях.