Какие страшные слова! Страшные, потому что произносят их те же уста, что зовут возлюбить не только ближних, но и врагов наших! Те же уста, которые призывают не противиться злу насилием, подставлять левую щеку, если ударили в правую. А у Луки те же слова переданы еще страшнее: «Огонь пришел Я низвесть на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся… Думаете ли вы, что Я пришел дать мир земле? нет, говорю вам, но разделение; ибо отныне пятеро в одном доме станут разделяться: трое против двух, и двое против трех…»
…И вот в тот голодный и холодный вечер в умирающем городе будто вспышкой Божественной молнии высветился для меня глубинный смысл этих слов!
Да в чьих же руках провидел Искупитель наш этот грядущий меч?
Конечно, он говорил не о тех мечах, которые сжимают сейчас враги за стенами нашего города, — эти мечи были в мире и до Его прихода.
И не в руках тех, кто пойдет за Ним, — ибо он сказал Петру: «Вложи меч в ножны». И тут же залечил нанесенную этим мечом рану.
Меч всегда будет в руке преследующих — вот о каком мече предупреждал нас Христос.
В руке тех, кто будет гнать нас за имя Его и за Слово Его и за то, что свободным сердцем изберем мы следовать путем, Им предназначенным.
Ибо увидел на своем земном пути Сын Божий, что невозможно сразу всем людям отозваться на Его зов и уверовать. В каждом поколении будет много званых, но мало избранных. И между избранными и оставшимися во мраке и начнется разделение, какого не знала еще история земли, которое Он и предсказывал в страшных словах Своих.
Ведь что будут чувствовать те, кого не пустят на брачный пир? Кто увидит себя с пустыми светильниками перед лицом Небесного жениха? Кто зарыл от страха свой талант в землю и отказался приумножить богатство Небесного Господина своего? Они-то и схватятся в отчаянии за меч и обагрят руки свои кровью избранников.
«Предаст же брат брата на смерть, и отец — сына; и восстанут дети на родителей и умертвят их… Тогда будут предавать вас на мучения и убивать вас; и вы будете ненавидимы всеми народами за имя Мое», — предупреждает Христос своих учеников.
Все Его пророчества сбылись в прошедшие века, а сейчас сбывается и еще одно: что «многие лжепророки восстанут и прельстят многих».
Чему же учат нынешние лжепророки?
А учат они взявших меч в руки не тревожиться ни о чем, не мучиться угрызениями совести, ибо, мол, не было в их злодеяниях свободного выбора, а были они предопределены к нему от рождения веков.
И неразумным девам они несут утешение — не ваша вина, что не заготовили масла для светильников своих, такова уж была предначертанная вам судьба.
И тем, кто зарывает в землю талант, говорят не страшиться прихода Господина — в чем он может обвинить их, если к этому зарыванию были они предназначены Высшей силой.
«Берегитесь, чтобы кто не прельстил вас, ибо многие придут под именем Моим…» — говорит Искупитель.
Вот они пришли и искушают нас и обещают покой и утешение. И много нужно сил душевных, чтобы отвергнуть это сладкое утешение, чтобы вернуться назад — к бремени свободы и ужасу ответственности перед Господином, свободу эту нам даровавшим. Но те, у кого хватит сил, будут держаться за этот ужас и тоску свободы, как за ту библейскую жемчужину, которая дороже любого поля земли, любого достояния, и не отдадут ее, как не отдали разумные девы масло из светильников своих, и будут стараться приумножить дарованные им таланты, ибо избрали быть сыном в доме Отца своего, а не рабом.
Да, божественной силой и ясностью наполнил Господь речь Пелагия в тот день. Мы расходились взволнованные, просветленные, обнадеженные. Но и какая-то тень разочарования прокралась в наши души. Я говорил о ней потом с друзьями — и они тоже признались, что где-то в середине проповеди настал момент, когда каждый ждал: вот! вот сейчас! сейчас раздастся главное Слово! Но оно так и не прозвучало.
Мы все уже расслышали божественный зов — но не знали, как откликнуться на него. «Бодрствуйте! Держите чресла препоясанными и светильники горящими!» — учит нас Евангелие. Но как именно? что это значит в жизни повседневной?
Каждый из нас будто хотел крикнуть Пелагию: «Да, мы готовы! Веди нас!»
Но куда?
Моисей совсем не умел говорить к народу, все повеления передавал брат его Аарон. Но, видимо, было в Моисее что-то другое, что дало ему силу вывести свой народ из Египта.
Была ли в Пелагии такая сила? Или был он только Голосом? Или он страшился победить по-настоящему? Ибо предвидел, что победитель неизбежно должен будет взять в руки меч, чтобы защищать отвоеванное право верить в Господа — Дарителя свободы?