— Не правда ли, незнакомец маневрирует в благоприятном для нас направлении? — спросила капитана Алида, стараясь прочесть в его глазах ответ на свой вопрос.
Лудлов и Пенитель напряженно всматривались в далекое судно. Через минуту они в один голос ответили, что фрегат направляется прямо на них.
Это известие значительно ободрило путешественников, а негритянка, не сдерживая своей южной натуры, разразилась шумными восклицаниями восторга.
Чтобы дать знать о себе незнакомцу, привязали несколько белых платков к шесту, футов в двадцать длиною, и этот импровизированный флаг подняли над плотом, после чего все терпеливо стали ожидать результатов.
С каждой минутой корабль становился виднее. Скоро можно было различить людей, стоявших на реях. Наконец корабль приблизился на пушечный выстрел.
— Мне не нравятся его маневры! — заметил, нахмурив брови, Пенитель. — Он как-будто хочет бросить свои поиски. Если бы он продолжал итти этим курсом еще хотя бы десять минут!
— Нельзя ли как-нибудь дать знать ему о нас? — вмешался альдерман. — Мне кажется, что сильный мужчина способен подать свой голос и на такое расстояние, особенно, если от этого зависит его спасение.
Оба моряка отрицательно покачали головой. Но альдерман, нисколько не смущаясь этим, побуждаемый угрожающей опасностью, издал зычный крик, к которому постепенно присоединились оба матроса, а потом и Лудлов. Кричали до тех пор, пока не охрипли.
Несмотря на то, что марсовые с французского фрегата, как можно было с уверенностью предположить, избороздили вдоль и поперек поверхность океана, не было видно никаких признаков, что плот ими был замечен. Корабль продолжал, однако, приближаться и находился теперь на расстоянии, не превышавшем половину английской мили.
Вдруг он свернул в сторону, повернувшись к плоту бортом. Было ясно, что он отказался от дальнейших поисков. Заметив эту печальную истину, Лудлов в тревоге закричал:
— Кричите все разом! Это наше последнее средство!
Раздались дружные восклицания. Один Пенитель не принимал участия в общем хоре. Скрестив на груди руки, он с печальной улыбкой наблюдал, как напрасно надсаживались его друзья.
— Вы добросовестно старались, — сказал он, когда крики замолкли, — но не успели в своей попытке. Оно и понятно: шум волн и командные слова на корабле могли заглушить и более сильный звук. Я не хочу давать вам напрасной надежды, но все-таки сделаю с своей стороны попытку.
С этими словами, приставив руку в виде рупора, Пенитель испустил такой оглушительный крик, что казалось невозможным, чтобы на корабле не услыхали его. Трижды повторил он свой сигнал, хотя с каждым разом слабее.
— Они слышат! — вскричала Алида. — Я вижу какое-то движение в парусах!
— Это просто крепчает ветер, надувая их сильнее! — печально ответил Лудлов. — С каждым мгновением они удаляются от нас все дальше и дальше.
Увы! Это было так. Еще с полчаса наши друзья с тоскою смотрели вслед уходящему кораблю. Вдруг на последнем загрохотал выстрел. Распустив паруса, фрегат стал по ветру и полетел на юг, где виднелись в отдалении верхние паруса разбитого корвета. Исчезла последняя надежда на помощь со стороны неприятельского крейсера.
Тогда самые сильные духом поникли головою.
— Скверные предвестники, — пробормотал сквозь зубы Лудлов, обращая внимание Пенителя на темные плавники трех — четырех акул, время от времени начавших показываться на поверхности волн и притом совсем вблизи от плота. — Животные инстинктом чуют нашу беспомощность.
— Моряки, действительно, думают, что у этих чудовищ есть какой-то тайный инстинкт, почти безошибочно приводящий их к добыче. Роджерсон, — прибавил Пенитель, позвав одного матроса, — у тебя обыкновенно водятся в карманах рыболовные принадлежности. Нет ли у тебя чего-либо для этих прожорливых рыб?
Роджерсон вытащил крючок достаточной величины и привязал его вместо веревки к обрывку каната.
Приманкой послужил кусок кожи, снятой с одного из обломков снастей, и весь аппарат был брошен в воду. Голод увеличивал прожорливость чудовищ. Одно из них с быстротою молнии накинулось на воображаемую добычу. Толчок был так внезапен и силен, что несчастный матрос, не успевший выпустить из рук каната, полетел со скользкой доски, на которой стоял, прямо в море.
Все это произошло так неожиданно, что никто из присутствовавших не мог подать помощи.