Раздался пронзительный крик. Несчастный на один миг остановил на застывших от ужаса пассажирах свой потухший взор, в котором выражалась предсмертная тоска и нечеловеческий ужас. В следующее мгновение он исчез, и в то же время волны над ним окрасились в красный цвет. Исчезли и прожорливые чудовища, и только темное пятно на поверхности воды, недалеко от неподвижного плота, служило грозным напоминанием того, какая участь ожидает и оставшихся в живых пассажиров.
— Какая страшная сцена! — сказал, невольно содрогаясь, Лудлов.
— Парус! — вскричал Пенитель.
Радостно отозвалось в сердцах всех это единственное слово после той драмы, которая только-что произошла на их глазах.
— Моя храбрая бригантина ищет нас!
— О, если бы она имела больше удачи, чем ее предшественник, недавно покинувший нас!
Взоры всех впились в белое отдаленное облачко, в котором Пенитель так уверенно признал «Морскую Волшебницу». Только моряк может так угадывать. С плота виднелись лишь верхушки парусов, ничего другого нельзя было различить на таком далеком расстоянии. Направление бригантины было не вполне благоприятное для наших скитальцев, так как корабль виднелся под ветром. Тем не менее Пенитель и Лудлов уверили своих спутников, что судно обнаруживает намерение итти против ветра.
Следующие два часа протекли бесконечно долго. С замиранием сердца друзья наблюдали движения бригантины. Они сознавали, насколько их спасение зависело от самых разнообразных и случайных обстоятельств, и каждое это обстоятельсто отмечалось в их сознании с невыразимой тревогой. Наступил штиль, и бригантина, равно как и плот, должна будет отдаться неведомым морским течениям. Переменись ветер, и они могут разойтись, один другого не замечая. Усиление ветра повлекло бы за собою вероятную гибель хрупкого плота, даже прежде, чем подоспела бы помощь. Наконец, можно было бы предполагать, что моряки бригантины, узнав об участи «Кокетки», сочтут погибшими и тех, кто покинул ее.
Но все как-будто благоприятствовало спасению. Ветер продолжал дуть ровный и спокойный. Притом намерение бригантины пройти мимо них было так очевидно, что надежда опять воспрянула в них.
Корабль, продолжая итти под ветром, настолько приблизился к плоту, что даже незначительные подробности в снастях его виднелись теперь отчетливо.
— Мои верные матросы ищут нас! — вскричал контрабандист в порыве сильнейшего волнения. — Они скорее обойдут весь берег, чем покинут нас.
— Они проходят мимо! Поднимите выше флаг! Они, может-быть, заметят его!
Маленький флаг развернулся, и через несколько минут самого жгучего ожидания несчастные с ужасом увидели, что и эта последняя надежда покидает их.
Бригантина прошла уже мимо и виднелась довольно далеко впереди, не давая никакой надежды на возвращение. Тут у самого Пенителя упало сердце.
— Я боюсь не за себя, — сказал он со скорбью. — Моряку не все ли равно, в каком море он встретит свою холодную могилу! Но для тебя, дорогая Эдора, я желал бы другой участи, — обратился он к Сидрифту. — Ах, бригантина поворачивается! «Волшебница» чувствует, где ее дети!
Бригантина остановилась на несколько минут, затем повернулась к плоту.
— Если она и теперь не заметит нас, мы погибли безвозвратно! — сказал Пенитель, делая знак своим друзьям сохранять молчание.
Затем, приложив руку ко рту, он закричал, напрягая всю силу своей богатырской груди:
— Эй, «Морская Волшебница»! Эй!
Казалось, маленькое судно услышало голос своего командира, так как оно снова изменило курс в сторону плота.
— Эй, «Морская Волшебница»! Эй! — повторил Пенитель с еще большею силою.
— Алло!
Этот ответ донесся по ветру замирающим звуком. Направление бригантины вновь изменилось.
— «Морская Волшебница»! Эй! — закричал в третий раз Пенитель с неестественной силой, после чего бессильно опустился на бревно.
Эти слова еще звучали в ушах путешественников, как вдруг оглушительный крик потряс воздух. Момент спустя стройный нос бригантины повернулся к плоту и прямо направился к тому месту, где на волнах развевался его белый флаг.
Прошло не много времени, прежде чем красивое суденышко приблизилось к нашим друзьям, но для последних это время было исполнено и надежды, и невольных опасений.
Через несколько минут плот уносило течением по необъятному простору, но уже без пассажиров.
Первым чувством Пенителя, когда его ноги ступили на палубу бригантины, была, конечно, глубокая благодарность. Пройдя несколько шагов, он поднял взоры и с любовью опустил свою руку на кабестан. Потом он ласково улыбнулся стоявшему в ожидании приказаний экипажу и скомандовал с оттенком в голосе одновременно и авторитета, и радости: