ГЛАВА II
ТВОРЧЕСТВО
Создатель «Гарольда Рамиреса» разжег сигару из сена и, усевшись поудобнее, пристроил на коленях тетрадь. Он прислонился спиной к стене и устроился так, чтобы свет лампы падал на бумагу. Потом он перевернул страницу и аккуратно вывел на чистом листке: «Глава шест».
С самым что ни на есть задумчивым видом он зажал сигару в зубах, извлек из кармана складной ножик и начал точить карандаш. Проделал он это почти машинально – так справляется с досадными мелочами быта творец, целиком погруженный в замысел.
Справившись с карандашом, Пенрод со столь же задумчивым видом вытянул ногу и кончиком ботинка почесал Герцогу бок. Мысли одна другой значительней брезжили в его голове, но безошибочное наитие творца подсказывало Пенроду, что еще не пора. И он терпеливо ждал, когда смутный замысел обретет отточенность и изящество.
И вот, наконец, почувствовав, что вдохновение подступает, Пенрод начал писать. Поначалу дело шло медленно, но чем больше слов ложилось на бумагу, тем сильнее разгоралось воображение, и в какой-то момент из искры, тлевшей где-то в недрах его существа, разгорелся огонь, тот самый огонь, без которого, как известно, давно угас бы светильник изящной словесности. Следует, конечно, заметить, что понятия о словесности и изяществе у юного автора были весьма своеобразные, зато сильные страсти просто кипели:
«Мистер Уилсон хотел вынуть пистолет, но наш герой скора сказал а также держал под прицелом.
– Ну пожалуй са мной тебе это не пройдет мой друг.
– Он с чего-то уверен! – надсмеивался другой и так злобно закусил зубы в свою губу что брызнула кров. – Стану я поссовать перед ним. Простой расбойник какой-то!
Рамирес прямо подыхал от смеха над такой наглостю и наставил на мистера Уилсона свой автаматичиский пистолет.
Скоро они от оскорблений пришли в драку и началась агония предсмертья. Уилсон связал его и заткнул кляпом рот уйдя ненадолго. Наш герой пребывал в одиночестве. Ему стало темно и он извивался на полу его укусили крысы и насекомые наползли на него с пола потому что связанный он не мог смыться из такого адского места. Но скоро он своим атлитически сильным языком выпехнул кляп изо рта и даже снял с себя все чем завязал его мистер Уилсон.
Мистер Уилсон пришел назад надсмеятся над положением беспомощного врага и привел похвастаться толпу своих сыщиков.
– О, глядите! – сказали они. – Они издивались над Рамиресом и его муками. И дразнили его беспомощностью потому что хитрец Рамирес надел обратно путы и все видели что он такой же как был а он мог сбросить когда захочет.
– Только поглядите на него! – издивались они – А каким смелым был! Сейчас никто бы ни захотел попасть на его место.
Скоро Гарольда это разозлило и он с горячими глазами выскочил из пут будто из воздуха.
– Ха-ха! – усмехнулся он. – В другой раз поведете себя умнее!
Тут проистекла новая опасная битва. Автоматический пистолет был забран обратно от мистера Уилсона и убил двух сыщиков прямо в сердце. «Ба-бах!» – раздалось еще два выстрела из пистолета и еще два сыщика улетели к своему небесному создателю. Теперь в живых были только двое сыщиков и он заколол одного и он улетел к своему небесному создателю потому как наш герой баролся ни на жизнь а на смерть. Теперь там совсем встемнело потому что уже была ночь и взглянув открывался ужасный вид. Все забрызгано кровью и крысы грызут мертвецов…
Вскоре нашему герою удалось встать спиной к стене и бороться за свою жизнь, ранив мистера Уилсона в живот.
– О! – сказал мистер Уилсон. – Ты…
(Тут Пенрод был вынужден поставить многоточие. Ибо, если он был не слишком сведущ в вопросах грамматики, то уж, во всяком случае, знал, что изящная словесность не терпит таких сильных выражений, какие употребил раненый мистер Уилсон).
Мистер Уилсон отступил. Ему было больно и рот его осквернился самыми грязными ругательствами.
– Ах ты… – глумливо издивался он. – Я тебе еще покажу… Гарольд Рамирес.
– У… - проклинал он Гарольда Рамиреса. – Зачем ты меня загрыз?
– И меня поранил в живот… – продолжал глумливо издиватса мистер Уилсон.
Потом они стали хором проклинать и глумливо издиваться. Они спрашивали зачем понадобилось колечить нас?
– Гарольд Рамирес ты… у тебя башки нет на пличах много воображаешь а сам… как другие.
Скоро терпение у нашего больше не могло сдерживаться.