- Я больше не могу! - восклицаю, чувствуя, что руки уже гудят, голова лопается от боли, а желудок кричит о срочной остановке.
Мой бывший смотритель выругивается сквозь зубы, и, прежде чем ощутить торможение и замедление скорости, я слышу, как задние шины резко останавливаются, скатывая всю обшивку об дорогу. Я упираюсь обеими руками выше бардачка до того, как мой нос успевает оказаться на лобовом стекле.
Еще до того, как свист в ушах прекращается, вырываюсь на волю и чувствую, как меня выворачивает наизнанку, отчего я, держа волосы наверху, стою у обочины и давлюсь собственной тошнотой. Никогда не любила автомобили именно из-за подобного эффекта, который они производят на меня.
Прокашлявшись, чувствую, что кто-то проходится прохладной тряпочкой по моим губам, отчего чуть было не кричу от нахлынувшего облегчения. Затем эта тряпочка, по звуку, летит куда-то толи в траву, толи в кусты, а затем мне в руку вручается вторая, и я прикладываю ее ко лбу, ощущая, будто холод забирает всю боль.
- Машина отменяется, так что дальше пешком. Сможешь? - спрашивает Андрей, касаясь моего плеча.
Меня совершенно не радует перспектива нестись по неизвестным дорогам вслепую, да и еще с таким ужасным прикусом во рту, от которого вновь появляется тошнота, однако я слабо киваю. Его рука проскальзывает по моей спине, и мой уже неоднократный спаситель помогает перенести некоторый мой вес на его плечо, которое служит мне опорой, вместе с его теплой рукой на моей пояснице.
Шатаясь, он ведет меня куда-то, откуда доносится какой-то странный запах примеси травы и бетона. Город?
И тут я слышу беговые шаги позади меня.
- Они здесь, - шепчет парень, хотя я уже итак поняла.
- Бежим, - отзываюсь я, и мы ускоряем свой побег.
По-сути, парень бежит за двоих, а я вовсе понятия не имею, где мы и что у нас под ногами, кроме того, что поверхность относительно гладкая, хоть и появляются какие-то малюсенькие камешки под босыми ногами. Бетон, как чувствуют мои стопы. Неужели и правда городские джунгли?
Я чувствую резкий заворот и, если бы не поддержка парня, распласталась бы уже по асфальту. Меня колотит, сто лет не бегала так много. Свист в ушах немного заглушает крики и разговоры людей, которых совершенно не интересует, что мы несемся, сломя голову, от преследователей.
Люди? Общество?
Тут я резко торможу, повиснув на его руках, и с губ срывается приглушенный стон.
- Что такое? - спрашивает обеспокоенно мой сторож.
- Кажется, я подвернула лодыжку... - говорю я.
Вздох негодования доносится с его стороны, а затем я понимаю, что мои ноги вместе с туловищем меняют свое положение на горизонтальное.
Парень берет меня на руки.
И бежит.
Я вновь начинаю подскакивать, прямо как на машине, и от этого ухватываюсь за шею моего бывшего смотрителя, чуть ли не впиваясь в его кожу ногтями. Но эти прыжки какие-то более удобные, коли руки Андрея принимают форму сгибов моего тела, хоть и ударяться о них гораздо больнее, чем о мягкое сидение.
Я чувствую запах его пота, который смешивается с солнечными лучами, бьющими по телу и адреналином погони.
Тут мой вестибулярный аппарат сообщает, что мы резко сворачиваемся, распахивается какая-то дверь, и мы проносимся в какое-то прохладное помещение, которое существенно различается с жарой на улице. Меня шатает, когда мой спаситель ставит меня на ноги, все еще придерживая меня рукой.
Я тянусь ладонями и натыкаюсь на обшарпанные стены и металлические ледяные перила.
Ступаю - и нога упирается во что-то твердое. Ступеньки.
- Мы в подъезде? - осведомляюсь я.
- Да, - отвечает парень. - Здесь нас не найдут.
Не удерживаю себя от саркастического замечания.
- Ты в прошлый раз говорил так же.
Парень берет меня за руку и никак не комментирует это.
- Как твоя лодыжка? - интересуется он, и забота сквозит в его голосе.
Я вздыхаю и тянусь вниз, чтобы ощупать ее. Подминая под пальчиками кожу, осознаю, что вроде боль прекратилась.
- Уже не так сильно болит, да и я вроде стою - это хороший признак. Жить буду.
Мой дважды спаситель стискивает мою ладонь в знак поддержки.
- Идем, - доносится с его уст.
- Слушаю и повинуюсь.
Он помогает мне подняться по ступенькам на шестой, как я понимаю, этаж, объясняя наш поход тем, что лифт не работает. Я запинаюсь, но стараюсь идти, повинуясь рефлексу, так как в моем родном доме мне постоянно приходилось бегать по таким же ступенькам взад-вперед на пятый этаж, так как лифта не то, что сломался, его просто не было и в помине.