- Приехали, - говорит Андрей и словно на прощание сжимает мою ладонь перед тем, как остановить машину. Неужели он думает, что после его рассказа я убегу? После того как мы признались друг другу в любви?
Неужели его история настолько страшна?
Слышу, как открывается дверь и парень выходит с той стороны, затем огибает машину и открывает мне дверцу. Пользуясь его поддержкой, я выхожу из автомобиля и иду туда, куда меня зовет его рука.
Он останавливается где-то, и предлагает мне присесть. Нагибая коленки, я чувствую под ладонями дощечетое дерево, значит, мы сели на скамейку. И судя по обильному запаху деревьев, эта скамья находится либо в парке, либо в какой-нибудь зеленой аллее.
Молчу. Жду, пока мой бывший сторож сам начнет разговор.
- Я родился здесь. В Комсомольске, - начинает мой спаситель. У меня чуть прерывает дыхание. - Свою мать я совсем не знал, я тебе уже говорил. Меня выходила другая женщина - моя любимая няня, ее звали Алисия. Несколько лет назад она умерла от рака, - опережает Андрей мой следующий вопрос. - Отца я видел редко, только по ночам, когда он возвращался с работы, и то это было большой удачей. Я хотел быть на него похожим - мой отец греб деньги лопатой, а находясь со мной, был ласков и нежен, говоря, что сделает все, чтобы у меня было что угодно, чего я только не пожелаю. Я гордился своим отцом... Они с Алисией очень часто ругались, и мне казалось, что это из-за меня, что очень огорчало. Однажды я даже хотел убежать из дома, чтобы прекратить эти ссоры... Однако лишь недавно я понял, что мой отец просто напросто ненавидел женщин, - он остановился, и я наконец свободно вздохнула. Во время его слов дышать было невозможно, словно кто-то или что-то с силой сдавило мне горло. - На самом деле, кроме того, что он меня любил, я не знал ничего толком о своем отце. Ни его увлечений, ни рода его деятельности... - на этом слове парень запнулся, а я почувствовала, как сжимается сердце. Сейчас, зная, чем занимался его отец сложно представить чувства маленького мальчика, ничего об этом не ведавшего... - я не знал даже имени его жены, которая ушла от него, то есть моей матери.
Помню, некоторыми вечерами, которые случались всего несколько раз в год, отец приходил пораньше и разговаривал со мной часами. Тогда я каждый подобный час был просто на седьмом небе от счастья... Обычно мы болтали о всякой всячине, однако, когда я уже подрос, он стал более жестким в этих разговорах. Отец натаскивал меня на свое место. Он не говорил, в чем именно оно заключалось, однако я постепенно загордился своим званием "наследника"...
Однажды Алисия убиралась у нас на кухне, после того, как прошел ужин и меня отправили в кровать. Однако я и не думал ложиться, мне хотелось подшутить над моей няней. Я стал громить в гостинной, которую от кухни отделяла только еще одна комнатка. В общем, я делал все, чтобы усложнить работу в доме для своей няни. Она, перепуганная, вбежала ко мне в гостинную, а когда увидела тот бедлам, что я учинил, расплакалась. Отец учил меня тому, что все женщины - это прислуга, лишь второстепенные существа этого мира, поэтому ее слезы меня даже не тронули, а лишь еще больше распалили ожесточенный дух. Я ожидал, что она начнет ругаться на меня, кричать, а я поставлю ее на место, как учил отец. Но когда она, в слезах, протянула ко мне руки, и с улыбкой на лице захотела меня обнять, я был настолько обескуражен, что начисто забыл о своем плане, и поддался ее ласке. В тот вечер она сказала мне единственную фразу: "Не иди по чужой дороге. Пролаживай свой собственный путь".
Некоторое время спустя мы узнали, что она больна. Отец запрещал мне навещать Алисию, однако я бывал в ее палате каждый день. Именно она сделала меня такой, какой я есть сейчас.
Потом она умерла. Как сейчас помню - в тот злополучный день отец, придя домой, с улыбкой на лице обронил фразу: "Наконец-то, свобода". А я после этого был полностью предоставлен себе - отец словно потерял весь интерес к моей персоне, и совсем не занимался со мной. Я делал, что хочу. Потом образумился, поступил в колледж, а закончив его, открыл пекарню.
Наступает небольшая пауза, показывающая на то, что вот оно: то, чего я так ждала. Мы приближаемся к самому недавнему прошлому моего спасителя. Мы приближаемся к ответам на мои вопросы.
Я даже не замечаю, что у меня слезы выступают на глазах, пока Андрей ведет свой монолог. Мне так жалко, так больно представлять его, будучи совсем мальчишкой, его няню... И страшно - его отца.