- Личные фрустрации зачастую трудно отличить от общественных, – ответил Йорн. – Так что, если Джон спровоцирует мою фрустрацию, я на него буду срываться, без сомнения. Вы же знаете: нет худшего господина, чем бывший раб. Представьте, как обстоят дела с текущим рабом.
Джордж засмеялся. Он ожидал, что химера сейчас улыбнется, чтобы показать «ритуальное оружие», своей волчьей улыбкой, ясной как стальной клинок под зимним небом, но физиономия ракшаса осталась каменной.
- Да, попал мой сынок… Впрочем, ты удивишься, насколько он изменился за то время, пока он здесь не бывал. Еще неизвестно, кто кого гонять будет.
- Есть какая-то вычленимая причина? – поинтересовался Йорн скептически. – Или просто процесс фенотипического развития?
- Думаю, даже две, – отвечал Джордж. – Две банальные причины: во-первых, на психотерапию я его отправил. А во-вторых, любовь, – Бейли принялся рассматривать кисть химеры, поворачивая ее к себе то ладонью, то скарифицированной тыльной стороной. Йорн постарался расслабить мышцы, потому что руки у него опять дрожали. – Чего только не сделаешь, ради того, чтобы сорвать поцелуй…- он усмехнулся и сжал ладонь Йорна.
- Это он с вами поделился? – Йорн старался делать вид, что вообще ничего не чувствует, и что рука ему не принадлежит. Бейли так быстрее терял интерес.
- Ты меня недооцениваешь, – со смешком ответил Джордж.
- Вас как отца я недооцениваю, или вашу корпоративную систему безопасности, которая, наверняка, за Джоном приглядывает?
Джордж опять таинственно ухмыльнулся.
- Я думал, у тебя руки мягкие должны быть, музыкантские, а у тебя на пальцах и на ладонях мозоли везде, – Джордж совершил еще одну многозначительную мелочь, которой никогда еще Йорна не огорошивал: он сплел свои лощеные наманикюренные пальцы со стройными, испещренными скарификационными рубцами и тоже наманикуренными пальцами химеры. У Йорна возникло ощущение, что Джордж впервые за все это время осознал, что руки химеры существуют не только в качестве красивой картинки, когда Йорн играет на инструменте, курит задумчиво или просто сдержанно жестикулирует во время разговора. Руки чудовища прежде всего прикасались, ощущали структуру предметов и тел, а также сами имели определенную текстуру, характер и телесность. Джордж, казалось, был слегка заворожен своим открытием.
- Это от струн и турника, – пояснил Йорн и попробовал высвободиться.
- Нет, – пригвоздил Джордж и сжал пальцы, посмотрел Йорну в серые помрачневшие глаза еще не с угрозой, но явно с предупреждением. – Не надо так себя вести. Я ровным счетом ни-че-го не делаю. Мы договорились, что на уступки идут обе стороны, и обе стороны уважают желания друг друга.
- Да, сэр. Так мы договорились, что я не буду от вас получать реприманды по поводу неуважительного обращения с вашим сыном, если стану без экивоков указывать на ошибки? Вас не смутит терминология вроде «черкотня», «чистка рыбы», «жеваная атака» и «срач в квартах»?
- Ой, боже мой…- Бейли изобразил комический ужас и схватился за голову.
- И в чушь про то, что каждый должен получить медаль я тоже не верю, сэр.
- Ладно, договорились, договорились. Значится… вечером расскажешь, как все прошло в первый раз, и особенно какого ты мнения об ударнике.
- Хорошо, сэр. Ошейник и сбрую снимите с меня.
- С какого? – совсем уже поразился Джордж Йорнову деловому и резковатому тону.
- С такого, что нормально петь, если не дай бог придется, я в этом не смогу. Я ни дышать правильно не в состоянии, ни звукоизвлечение контролировать.
- А это не потому, что ты не хочешь акцентировать внимание мужиков, на том, что ты сексуальный раб?
- Тоже не повредит, – Йорн нервно вздернул подбородок, ибо укольчик оказался болезненным. – Но объективную причину я вам изложил. Если не доверяете, откройте ютюб, изучите нюансы вокальных техник.
- А что, без вокала никак тебе не обойтись?
- Да пожалуйста. Я могу вообще в студии сидеть, курить всю дорогу и балду попинывать. Просто ради того, чтобы вас в течение рабочего дня тешила, – Йорн, признаться, в сердцах чуть не сказал «дрочила», – мысль о том, что экзотический зверь закован в ошейник, – он с вызовом наклонил по-звериному набок голову.
Джордж скривил недовольное лицо, но достал карточку и провел ею по ридеру, замок на ошейнике химеры с приятным щелчком открылся, и Бейли аккуратно его снял с Йорна. Замок на сбруе Бейли отпер обычным ключом, после чего Йорн, расстегнув несколько ремней, стянул ее с себя.
- Компенсируешь, – строго предупредил Джордж, досадливо забирая у химеры иконографические атрибуты, предписываемые сексуальному рабу протоколом в обязательном порядке. – Надменный ты очень. Давай, катись. Хватит мне тут уже свою пластику пантеры перед прыжком демонстрировать, – Джордж хлопнул Йорна по плечу, хотя ощущение было, будто по заднице. Йорн был рад от Бейли вырваться, но для него уже стало ясно, какого рода вечер предстоит. Джордж соскучился, ему нужна компенсация.
«…Но ты же очень-очень хочешь, чтобы дядя Джо взял тебя в Дисней-мать-его-Ленд, Йорн?…Значит, раздвигай ноги…» – Йорну теперь очень хотелось скрутить мелкого Бейли в бараний рог, чтобы через три месяца оболтус смог-таки сесть к “Пантерам” за барабаны, а педагогу дал шанс…
====== If it hadn’t been for Cotton-Eye Joe.. ======
Йорн отправился по остекленной галерее в студию. Слева открывался вид на гигантский колодец Паноптикума в пятьдесят этажей глубиной. Справа – двери в помещения до сих пор неизвестного ему назначения и уголок тропической оранжереи, как в апартаментах, только поменьше и без бассейна, хотя деревья были мощнее и тянулись к потолку гораздо выше. Йорн задержался на пару минут, чтобы пообщаться с растениями. Три года пальмы, папоротники и араукарии были единственными существами иного вида, нежели хомо сапиенс, с которыми Йорну возможно было соприкоснуться. Вероятно, растения не заходились от радости, когда он с ними соприкасался и нарушал восковую пленку на листьях, но Йорн старался вести себя менее навязчиво, чем господин Бейли. Ему физически требовался этот контакт с красивыми, безответными живыми существами, в чье личное пространство он вторгался, поглаживая стволы и ажурные, игольчатые листья. Джорджу, наверное, тоже иногда очень был нужен контакт с существом другого вида. В оранжерее стоял запах эфирных масел, смолы и красных цветов какого-то запрятанного в чаще кружевного куста. Йорн прошелся, постоял, щурясь на падавший сквозь гигантские окна солнечный свет, окрашенный в золотой и зеленый оттенки. Лианы приникали к окнам также, как и он иногда был готов бросаться на стекла, словно мечущаяся птица.
«Или муха… У этой насекомой тоже есть иризирующий компонент с шкурке… Особенно ослепителен светопреломляющий панцирь у зеленой падальной мухи…»
Йорн нашел студию довольно быстро и заглянул. Никого не заметив, он вошел в помещение и, не то, чтобы изрядно поразился, но немедленно понял, что на оборудовании такого уровня он еще не работал. Похоже, барабанщик прикололся над миллиардером Бейли и заказал самые фашионабельные инструменты, на которые хватило фантазии, а Джордж, не особо удосужившись проверить, осуществил его детскую мечту. Три ударные установки были расставлены по периметру, в их числе и электронная Roland, которая, как Йорну помнилось, стоила штук десять. Основная акустическая установка DW с корпусами из нержавеющей стали, предназначенная, видимо, для сенсея, сверкала как пасхальный алтарь у дальней стены. К ней нужно было идти словно по церковному нефу, мимо Гретшевкого набора чуть поменьше, Маршалловских концертных усилков и подставок с гитарами, которые, к слову сказать, химеру впечатлили меньше. Йорн сразу идентифицировал два серийных Эпифона, потом приметил двурогий Jackson, какую-то восьмиструнку, неплохой бас Ibanez BTB, и еще одну весьма приличную с виду, но без изысков акустическую гитару Gibson. Йорн лично не отказался бы от Gretsch White Falcon. Еще у него имелся во владении когда-то Fender Stratocaster, две гибсоновские гитары – Les Paul и шикарная кастомизированная акустика – Hetfield ESP LTD, еще одна охренительная акустика от Джеймса Гудалла…Все конфисковали. Вся его небольшая, но аккуратно и вдумчиво собранная за пятнадцать лет исполнительского стажа коллекция отправилась в неизвестность распродаваться, дабы компенсировать семьям погибших гвардейцев их горе. Довольно забавно… Йорн относился к собственности также, как к людям – с осторожным сдержанным интересом, но не испытывая в ней необходимости. За одним исключением: существовали вещи и люди, которые делали его горизонты шире, чувства глубже и красочней, интеллект точнее и острее. К ним он был привязан глубокой подводной рекой того чувства, которое можно было бы назвать вариантом любви, генерируемой нейросетями Homo Rapax. Инструменты для воспроизведения вселенских гармоний стояли у Йорна в ряду таких вещей на первом месте. Все остальное и все остальные, в сущности, были для химеры лишь булыжниками под ногами – булыжникам, так же как и людям, нет никакого личного интереса ранить тебе ноги, но как-то все время складывается, что лишь малая часть их идет на строительство твоего дома. Все остальные камни планеты норовят сломать лодыжку идущему – равнодушно, механично, не извлекши из этого ни пользы, ни удовольствия. Йорну вспомнился стремительно протекавший судебный процесс – строго закрытый, без адвоката, без права увидеться с кем-либо из друзей и родственников. Все было и так понятно – он убил двоих сотрудников государственной гвардии при исполнении, в момент, когда те занимались разгоном демонстра… оговорка, пытались вернуть на улицы общественный порядок и арестовать провокаторов, раскачивающих устои государственности. Обвинитель, как Йорну уже тогда показалось, несколько ритуализированно описывал героические усилия молодых ребят, которые вчетвером, не щадя своего живота, кевлара и дубинок, пытались завалить ракшаса, еще не зная, с кем столкнулись. Незаконным образом произведенный на свет гибрид, со свойственной Homo Rapax ледяной жестокостью, умудрился нелегально приобретенным пуш-дэггером попасть в незащищенные швы между элементами доспехов у гвардейцев. Одному проткнул челюсть, другому – пах, третьему, выжившему, пробил невероятным образом легкое. Обвинитель требовал высшей меры для существа, не ведающего раскаяния и сочувствия, оставившего сиротами троих детей и сделавшего безутешными вдовами их матерей. Он требовал, чтобы Йорна Аланда казнили посредством смертельной инъекции, передали тело в качестве исследовательского материала нескольким интересующимся университетским лабораториям, а имущество конфисковали в пользу государства. Йорн действительно не испытывал раскаяния. Ребята выбрали себе в качестве профессионального занятия защищать часть социума, у которой сконцентрирована власть, экономические ресурсы и оружие, от черни, для кого даже курсы базовой самообороны стали нелегальным видом спорта около двадцати лет назад. Случайное столкновение с Йорном Аландом – всего лишь неизбежный риск в их профессии. Иногда бывает, что не везет. Йорн не собирался в тот день никого убивать, как ни в один из предыдущих дней, когда ему пришлось дробить камни, норовившие сломать ему ноги. Он просто очень не хотел, чтобы орда родственных, но по большей части чуждых существ искорежила своей полоумной ритуалистикой его спокойное и осмысленное существование. Ему, правда, тоже не повезло.