— Какие такие понятые? — осипшим враз голосом спросил Корюх.
— А это вам исправник Добронравов расскажет! — я повернулся, сделав вид, что собираюсь уходить, и бросил через плечо: — Когда почтовая карета до Бирюля?
— Не надо карету! — староста забежал вдруг ловко вперёд и остановился передо мной: — Выкопаем мы убиенного! Сейчас найду народ!
— Даже не знаю, — я посмотрел на Тварь и спросил: — Останемся?
Тварь опять ничего не ответила, и я сообщил животине:
— Ладно, раз говоришь, что останемся, то останемся!
Повернулся к старосте и сообщил:
— Откапывайте убиенного! А мне бы гостиницу какую надо, где покушать можно, да ополоснуться с дороги!
— Сейчас откопаем, господин Пентюх, — засуетился староста, — А гостиница у нас всего одна — во-о-он, в центре села стоит. Возле неё карета как раз останавливалась! Видите, и сумочку вашу там уже поставили, возле гостиницы!
Гостиница в Разумном была поплоше, чем в Лопани. Одноэтажная, потемневшая от времени, но при этом добротная. Из хороших таких брёвен. Я приказал Твари дожидаться меня во дворе, а сам робко зашёл внутрь, приоткрыв скрипящую ужасно входную дверь. Внутри была гостиница тесноватой, темноватой и напоминала деревенскую избу. Ни стойки тебе, ни консьержа. Только на лавке в длинной кухне прямо перед печью сидела толстая баба. Да из кухни расходились на две стороны четыре двери в комнаты.
— Здравствуйте, — тихо сказал я, — Комната будет у вас?
— Слепой что ли? — баба чистила картошку, и даже головы не подняла: — У нас аж четыре комнаты!
— Действительно, четыре, — я прокашлялся, — И все свободные?
— Свободная одна! — баба кинула в чугун с водой очищенную картошку, отчего из чугуна взметнулся целый фонтан брызг.
— Снять можно свободную комнату? — я переступил с ноги на ногу.
— Ежели деньги есть — снимай, — баба ловко ухватила очередную картошку и стала её чистить.
— И сколько стоит у вас проживание?
— Рупь за день! — баба ловко очистила вторую картошку и вновь метнула её в чугун. Новый фонтанчик всплеснулся над посудиной.
— Давайте я на два дня сниму! — я достал два рубля и спросил: — Кому деньги платить?
Баба увидела деньги, встала, вытерла руки передником и вразвалку подошла ко мне. Выхватила из рук бумажные рубли и чуть поклонилась, что сделать ей было явно тяжело:
— Добро пожаловать в гостиницу, значит, барин!
— Не барин я, а писарь земской управы.
— А хвамилия ваша как?
— Пентюх Семён Петрович, — обречённо сказал я.
— Петрович, значит, — баба запихала купюры в карман передника и пошла влево, открыла дверь в комнату и сказала: — Вот твоя комната, Петрович! Кровать — лучшая в Разумном! Там ещё столик… поставит хозяин скоро, может даже на следующей неделе.
— Так на следующей неделе меня уже не будет, — я развёл руками.
— Значится, не повезло, — сокрушённо сказала баба, — Живи без столика!
Глава 10. Как труп откапывали…
Разуменская гостиница поражала своим комфортом и уютом. Кровать оказалась несколькими широкими досками, застеленными дерюжкой. Я спросил обед, и баба — которая назвалась Марфой, принесла мне миску с варёной картошкой. Осмотрелась, куда поставить, и сунула в руку. А рядом на кровать положила деревянную ложку, вытерев её о передник. Я посмотрел на сероватую картошку, на грязную ложку и решил не рисковать своим здоровьем. Спросил, сколько стоит сей обед, услышал, что двадцать копеек. Покачал головой, но спорить не стал. Отдал два гривенника, а потом демонстративно вышел с картошкой во двор и поставил миску перед Тварью:
— Кушай, моя хорошая!
Марфа, которая вышла за мной, поджала губы, глядя, как я кормлю животинку. А когда Тварь сожрала картошку с аппетитом, я протянул миску хозяйке. Та молча выхватила посудину и ушла в гостиницу, громко хлопнув дверью. Я пожал плечами и зашёл следом. Прошёл в комнату, лёг на кровать и стал смотреть в потолок. Марфа гремела чем-то на кухне, а потом открыла дверь ко мне в комнату, втиснула своё туловище и произнесла обидчиво:
— Ежели ты моей едой собак кормить удумал…
— Это не еда, — я обычно вообще старался вести себя тихо и незаметно, но события последних двух дней совсем выбили меня из колеи: — И дверь закройте с той стороны! Мало того, что замка нету, так ещё и врываетесь без спросу! А если я тут голый бы был?
— А ты голый разговаривать не умеешь? — опять поджала губы Марфа.
— Слушай, — вдруг разозлился я, — Ты деньги за два дня получила? Теперь на два дня это МОЯ комната! А ну, выйди отсюда!