— Скажу, что заплачу и вдвое… если дело сделано будет — медленно произнес я, тщательно выбирая слова — Вообще без проблем, мужики.
Выслушав меня, Виктор оценивающе осмотрел фронт работ, глянул на старенькие механические часы за левом запястье, посмотрел на небо и кивнул:
— Погнали, мужики… деньги лишними не бывают. Хрен его знает сколько нам теперь без работы сидеть с этой их изоляцией…
Он добавил еще пару матерных слов, но они удивительно органично вплелись в его речь, добавив словам эмоциональности и убедительности. Да уж… это совсем не наш офисный сленг…
Пока они договаривались между собой кто за что возьмется, я времени не терял, сходу начав перетаскивать пакеты из машины. В бытовку я их складывал не абы как, но на раскладывание времени не было, поэтому просто плотно укладывал в свободных местах вдоль длинной внутренней стены. Это уже не жилое пространство, а плотно заполненная кладовка — что только увеличивает необходимость вдвое более просторной бытовки. Оглядев количество пакетов и контейнеров с продуктами, я только головой и тихо произнес:
— Да я блин столько не съем!
И эта мысль, вылетев изо рта невесомыми словами, будто вернулась назад тяжелой наковальней, придавив затылок и заставив задуматься — а так ли это?
Сколько у меня чего вообще припасено? И чего именно? И на сколько всего этого мне хватит? И не многовато ли гречки я набрал? Ведь на одной лишь гречке не прожить — быстро набьет оскомину и из вкуснятины станет чем-то тошнотворным…
Я даже шажок сделал к своим богатствам, уже намереваясь вытащить пакеты из пакетов, чтобы пересчитать и опять разложить рассортированные пакеты по тем же пакетам. Но я вовремя остановил себя и следующим мысленным пинком выгнал из бытовки заниматься куда более важными сейчас делами. При этом в голове продолжал крутиться удивительно яркий закольцованный обрывок из фильма Марсианин, где главный герой, космонавт, оставшийся в одиночестве на Марсе, этот суперсовременный Робинзон Крузо, тщательно записывает свои запасы еды и рассчитывает вплоть до грамма насколько дней ему всего этого хватит…
Это ведь действительно важно — трезво оценивать свои запасы.
Вплоть до грамма…
Вспомнив о пакете с тем, что не может храниться просто на полу, я вернулся в бытовку, отыскал купленный маргарин, сливочное масло и пару пачек пельменей, с трудом впихнул все это в исправно работающую морозилку и некоторое время стоял над ней, всматриваясь в исходящее белой дымкой содержимое. А мяса насколько мне хватит?
Захлопнув крышку морозилки, я наклонился, поднял с пола выскользнувшую пачку гречки, пробежался глазами по надписям и, вернув ее на место, вышел на улицу, продолжая размышлять о важном.
Дано — пачка рассыпной гречки Увелка, масса восемьсот граммов, калорийность на сто грамм трехстам шестидесяти килокалориям, если верить заявленному. В гречке полным полно сложных углеводов, вполне хватает белка, почти нет жиров, но КБЖУ довольно неплох — я чуток разбирался, так как в свое время с одной из бывших подруг ненадолго увлекся стилем ЗОЖ, но быстро слез с этой полной как по мне ерунды, что привело к расставанию с красивой и очень неплохой по характеру девушкой, к моему сожалению искренне считавшей, что ей не по пути с тем, кому нравится белорусское соленое сало и жареная на сковородке картошка с мясом. И с тем, кому почему-то не нравятся полуторачасовые интервальные тренировки три раза в неделю с обязательной добавкой в виде долгих прогулок в дни между ними.
Вернувшись в машину, я уселся на водительское кресло, уложил на руль раскрытый клетчатый блокнот и первой попавшейся ручкой набросал простенькие расчеты. И у меня получилось, что лично мне, если добавить к гречке пятисотграммовую банку тушенки, хватит этого рациона на два дня. При этом я скорей всего буду постоянно испытывать легкий голод, так как привык к перекусам и перееданию.
А сколько всего у меня пачек гречки?
А макарон у меня сколько?
Да черт его знает. Запас продуктов у меня очень неплохой, но я в любом случае не знаю самой главной части уравнения — когда закончится этот бардак со сходящими с ума людьми, превращающимися в кровожадных беспощадных убийц. А не зная главной составляющей уравнения просто не решить.
Зажатая в грязных пальцах ручка бегала по желтой странице, бездумно обводя цифры кружочками и проводя между ними ничего не значащие линии, а я слепо глядел на эти разводы и… ушел мыслями куда-то в неосознанное. Резкий звук циркулярной пилы вырвал меня из самогиноза и я перестал рисовать загогулины, а еще с трудом удержался от того, чтобы дать себе хлесткую пощечину. Придурок! Нашел чем заниматься!