Я распродал остатки имущества из квартиры, выручив сорок тысяч с копейками. Последние вещи, явно никому не нужные по причине своей ветхости, вытащил на улицу и аккуратно разместил неподалеку от помойки: балконный столик, советскую тумбочку без дверки, свернутый старый матрас, сломанную раскладушку, велосипедную раму с одним колесом, чуток поржавевшую гладильную доску и другие не представляющие ценности предметы. Когда я вынес на улицу пару пакетов с мягкой рухлядью советских времен, собранной с антресолей, где я, к своему удивлению, еще откопал советский сифон для газирования воды и коробку с заправочными железными баллончиками, меня встретили два старательно улыбающихся мужичка, так сильно воняющих перегаром, что их выхлоп чувствовался метров за пять. Один из них для чего-то поклонился — как самурай в японских фильмах — и протянул руки к пакетам. Я отдал, а второй, подойдя чуть ближе, тихо и хрипло спросил, скребя желтыми ногтями седую щетину на правой щеке:
— Есть еще что тебе негодное, а нам нужное? Мы сами вынесем тихонько — ты только подъезд открой и дверь укажи.
Взвесив все за и против, оценив их «стать молодецкую», я кивнул, и через двадцать минут из прихожей исчезли все составленные там коробки и пакеты, пропали и банки с домашними многолетними закрутками, а принявший от меня тысячу рублей безмолвный пьянчуга, продолжая отвешивать поклоны, попятился через порог и исчез, оставив после себя запах чего-то спиртового и вроде как можжевелового. С этими шустрыми алкашами я чуть не допустил ошибку — они уже тянули руки к «святым» для меня коробкам, стоящим у двери, но я вовремя мужичков остановил, а позднее отнес это все в машину и бережно разместил в салоне припаркованного у подъезда внедорожника. В коробках лежали семейные фотоальбомы, ставшие ненужными документы, любимые мной книги, мамины простенькие украшения, несколько икон, какие-то сувениры, привезенные нами с морей, пара моих детских поделок и все то прочее, что и превращало любую семью именно что в семью, а не просто в сухую и пресную ячейку общества. Причем немалая часть всего этого была давно мной перегнана в цифру, но с оригиналами я расставаться не собирался.
Еще я провел три рум-тура или хрен пойми, как они называются, то есть встретил заявившихся потенциальных покупателей, хвостиком бегающих за девушкой риэлтором. И никому из них я не понравился своей неуступчивостью, так как не повелся на сетования по поводу старых ремонта, сантехники, кухонного гарнитура, входной двери и обшарпанности подъезда, равно как и не согласился уменьшить цену на пару миллионов рублей. От этой нездоровой наглости я даже немного ошалел — был готов, что попросят уступить там тысяч пятьсот, но чтобы сразу пару миллионов… А последний покупатель, чуть картавый мужик лет за пятьдесят в слишком тесной для него кожаной куртке, постоянно вертящий на пальце ключи от БМВ, на не совсем чистом русском предложил мне сбросить три ляма — и он сразу же рассчитается наличными. Я улыбнулся и отказался. Не слишком довольная моим поведением риэлтор поджала губки и, цокая каблучками, удалилась. Я выждал, когда она выйдет в подъезд, и, удивляясь собственной наглости, позвал ее обратно, после чего тихо и вежливо, но твердо напомнил те условия, на которых согласился ей доверить мою квартиру — никаких скидок. И пусть следующие покупатели это знают. Выслушав меня, она постояла неподвижно несколько секунд, наконец ожив, убрала упавшую на лицо черную прядь, медленно кивнула и ушла.
Но все эти дела заняли не так уж много времени. А вот с внедорожником повозиться пришлось! В большинстве мест, куда я звонил и справлялся насчет диагностики и ремонта выявленных проблем в старом «Форде Экспедишн», хмыкали в трубку и завершали разговор, а остальные назначали такой ценник, словно я собирался у них музейный раритет ремонтировать. И только с не знаю уже какой по счету попытки я дозвонился до человека в Кашире — городке Московской области, считай, на самой ее южной границе и совсем недалеко от купленного мной участка. Задумчиво хрипловатый голос уточнил у меня модель и год выпуска, задал еще с десяток вопросов, после чего предложил подъехать к нему, и тут, на месте, он все осмотрит и послушает. В прошлом такие машины чинил, но Форды к нему уже давно не заезжают — сейчас все больше китайцы. Данный им адрес меня не слишком сильно впечатлил — какой-то еще советских времен гаражный массив. Но я поехал. Не знаю, что меня подкупило в голосе собеседника, но я запер квартиру, уселся за руль и, петляя по заставленным машинами дворам, молясь, чтобы никого не зацепить, выдвинулся в новое путешествие.