- Если так оно и будет, Джейд, и из-за этого ты останешься в безопасности, я сочту за честь вынести эту боль.
- Ты не можешь…
- Если они доберутся и до тебя, тогда все это напрасно.
Я чувствую себя такой смущенной и расстроенной. - Но, я даже не знаю, что все это значит, и не узнаю, если с тобой что-то случится.
- Ты получишь ответы, которые тебе нужны. Сейчас не время быть безрассудной.
Я не буду безрассудной. Я не умею. Но что насчет моей другой половины? Той, темной и холодной, которая тянется ко мне и извлекает из меня кого-то другого, заглушает моими мысли своей безнравственностью. - Иногда у меня бывают плохие мысли. Думаю, думаю, я наделала плохих дел.
- Я знаю. Он смотрит на меня. - Тебе придется бороться с холодом внутри, не пускать лед. Если тебе не удастся, я не смогу спасти тебя. Если тебе не справишься, я потерплю неудачу.
- Я не знаю как! Я пытаюсь, но это происходит так внезапно.
Однажды ты поняла как, Джейд. Ты поймешь это снова.
- Но…
- Уходи.
- Но я…
- Уходи. Сейчас.
Я чувствую, как из углов комнаты дует ветер, оттесняя меня назад, выталкивая меня, отбрасывая меня.
- Кто я? - Кричу я ревущему ветру.
- Ты можешь либо убить нас всех, либо спасти. Но холодная тьма у тебя внутри набирает силу. Я вижу ее у тебя в глазах. И это … пугает меня.
Воздух свистит и избивает меня и я врезаюсь в дверь. Та открывается и я вываливаюсь наружу.
- Но я все еще люблю тебя, мое дитя с нефритовыми глазами. - После этих слов ветер уходит, а я сижу в луже в промозглом, уединенном переулке, пялясь на кирпичную стену, в которой вообще нет двери.
Я чувствую слабость. Все кажется таким нереальным, как-будто все это один кусок тонкой нити, который может быть так легко разорван. Переулок душит меня. Я неуклюже поднимаюсь на ноги и опираюсь на стену. Толкаю кирпичи, луплю по ним, кричу своей двери вернуться и открыться.
Но, ничего не происходит. Я волоку ноги и, спотыкаясь, выхожу из переулка. На выходе я ощущаю в воздухе запах гнили и, когда я оборачиваюсь и смотрю в тупик, которым заканчивается переулок, то вижу тело, распростертое на земле.
Сначала я хочу убежать, убежать далеко. Но я слышу, как тело скулит, скулит от боли.
Я подбегаю и и падаю на колени рядом с ней.
Она задыхается, кровь булькает там, где начинается шея. Я сглатываю желчь, подступившую к горлу.
- Ш, ш, ш… - Шепчу я ей, беря ее руки в свои. - Пожалуйста, мы найдем тебе помощь. Я найду тебе помощь. - Шатаясь, я подымаюсь на ноги, чтобы кого-нибудь позвать, но руки умирающей девушки тащат меня назад, вниз. На меня водопадом обрушивается обжигающая жара и я всего в нескольких дюймах от лица девушки. Она больше не задыхается. У нее стеклянные глаза и она неподвижна. Я чувствую запах крови на ее коже.
Improbus essssss. - Слова медленно сочатся из ее рта и я отпрыгиваю. Я спотыкаюсь и отступаю, усиленно трясу головой. Я не делала этого. Не я. Я не смогла бы. Я хочу закричать от муки. Я хочу блевать. Я хочу сделать эту девушку целой и здоровой снова.
Но, когда я смотрю на кровь на моих руках, холод проскальзывает в меня. И кровь прекрасна. Я выпрямляюсь и смотрю на мертвую девушку.
Голод урчит у меня в желудке, жажда поднимается по венам. Я хочу наклониться и облизать кончики пальцев, почувствовать на языке соленый вкус крови.
Не дай холодной тьме победить. Шепчет голос старика. Я отдергиваю руку от лица и прислоняюсь к стене, чтобы удержаться на ногах.
Часть меня хочет остаться в этом переулке, часть меня хочет убежать. Каждый шаг требует всех моих усилий, с каждым шагом мой голод растет, но я продолжаю уходить, надеясь, что у меня будут силы, чтобы не повернуть назад.
Глава пятьдесят четвертая
Коннор
Мама слушает новости.
Свежий выпуск новостей: Еще одна возможная жертва Гравера была найдена в Новом Орлеане. Вырезан то же символ, что и у других, мы не можем не обратить внимание на то, что у всех жертв была другая метка. Вторым символом их пометили ниже линии волос. У детективов есть версия о том, что убийца может быть приверженцем какого-то сатанинского культа и делает человеческие жертвоприношения.
Я гляжу на экран телевизора. Художник с брызгами краски на лице появляется на экране, какой-то другой репортер направил на него микрофон.
- Сэр, как вы наткнулись на тело?
- Ну, я проходил мимо по переулку, шел чтобы установить очередной стенд со своими произведениями искусства и тут увидел в конце какую-то кучу. Когда я подошел к ней поближе, то увидел кровавый отпечаток ладони рядом на стене. Она была мертва, когда я ее нашел. Бедная, юная крошка …
- Вы видели что-нибудь подозрительное, перед тем, как нашли тело?
- Ах да, тогда я не придал этому значения. Но около рассвета, когда я пришел сюда, чтобы разгрузить свои картины, я помню, как посмотрел вверх и увидел какую-то женщину, выходившую из переулка, ее руки были в чем-то красном. Видите ли, я решил, что это просто краска, так что я об этом совсем не думал. Но спорю, это была кровь.
- Как выглядела эта женщина?
- Я не видел ее спереди. Она уходила.
- Уходила?
- Да, она уходила … пожалуй даже, медленно. Она носила фланелевую рубашку, серые спортивные штаны, у нее были черные волосы.
Теперь он выглядит расстроенным. - Это все, что я знаю, мэм.
Телевизор гаснет. - Ты можешь поверить, что люди бывают такими жестокими? - Говорит мама.
Я не отвечаю.
- Итак, где Джейд? Она рано ушла прошлой ночью.
- Мам, я не хочу говорить об этом.
Она смотрит на меня. - Что случилось?
- Ничего, Мам. Джейд и я больше не собираемся … тусоваться вместе.
- Что ты сделал?
- Я? - Я усмехаюсь, - я ничего не сделал!
- Ладно, что случилось? Неужто ты так приревновал к тому мальчику, который заходил?
- Я сказал, что не хочу об этом говорить.
- Ты поправишь это, Коннор. Эта девушка - лучшее, что с тобой когда-либо происходило, и ты это знаешь. А теперь ступай к ней домой. Если тебе нужен предлог, просто попроси вернуть рубашку твоего папочки.
- Мам, я… - я останавливаюсь, папина рубашка? Я помню как яростно хлопала и хлестала ткань. - Да, мам. Пойду, заберу папину рубашку.
Нана открывает дверь. Ее платье запачкано мукой. Она сияет при виде меня. Нана одна из тех женщин, что не скрывают свои чувства. Если она возненавидит тебя, то вытащит свою метлу и выгонит тебя со двора. Если она полюбит тебя … пусть она знает тебя недолго … она сделает все, что угодно, чтобы ты остался. Она и раньше принимала беглецов, но обычно Нана на короткое время поселяет их в церкви. Но, кажется, Нане уютно здесь с Джейд, и не похоже, что она спешит с ней расстаться. Любопытно, что бы она сделала, если бы я рассказал ей, что девушка, живущая на ее чердаке - монстр. Я хочу сказать ей, хочу предупредить ее. Но учитывая то, как она смотрит на Джейд, и то, как она смотрит на меня, всякий раз когда видит с Джейд вместе, сомневаюсь, что сказанное мной, повредило бы привязанности Наны к ее новому ребенку.
- Ты пришел по просьбе моей Джейд? - Нана разрешает мне войти. Я киваю.- Знаешь, мальчик, вскоре настанет день, когда я спрошу о твоих намерениях к моей девочке. - Она хлопает меня по плечу и велит постучаться в дверь Джейд.- Все утро не было ни ее, ни солнышка. Может тебе удастся ее разбудить. - Я направляюсь к комнате Джейд. Не стучу, а ее дверь не заперта.
Джейд на кровате в куче сваленных одеял.
Я подхожу к ней и срываю одеяла одним быстрым движением. Джейд, вздрагивая, просыпается и сворачивается в позу зародыша.
Я хватаю ее за запястье. - Нам надо поговорить, Джейд.
- Ой, прекрати!
Я пялюсь на нее.
Ее глаза удивляются мне. - Ох, Коннор, Коннор…я…
Я отпускаю ее, все еще уставившись на рубашку.
Она проследив за моим взглядом посмотрела вниз и вскидывает голову на меня, ее глаза распахнуты. - Нет Коннор…Нет. Коннор, это не то, о чем ты думаешь!