Периодически задыхаясь в кашле и прикрывая рот и нос куском ткани, я медленно плёлся вверх. Каждые несколько шагов приходилось останавливаться, чтобы перевести дух. Незнание местности только усложняло задачу.
Мир вокруг будто утонул в густом тумане. Я брёл сквозь него автоматически, не соображая, куда иду. Хотелось просто свернуться клубком и уснуть, навсегда. Я был слишком истощён. Единственное, что сменяло пустоту внутри, — это отчаяние и безысходность. Не было выхода. Я старался. Я бежал. Но всё было напрасно. Мне было суждено умереть. Моей ошибкой было поверить в себя.
Когда силы почти покинули меня и я уже готов был уступить усталости, впереди вдруг показалась лестница. Покорёженная и полуразрушенная, она, тем не менее, вела вверх.
Я прокашлялся, ошеломлённо уставившись на неё, словно на мифическое явление. С минуту стоял неподвижно, боясь, что это мираж, который исчезнет, если я сделаю шаг. Но лестница никуда не делась.
Робко был сделан первый шаг. Затем второй и третий.
Мне хотелось плакать от радости. Волна облегчения обрушилась на меня, смывая отчаяние, и жажда жизни вновь зажглась внутри. Я ещё жив. Жив, а значит, не сдамся.
Стиснув поручень, я начал карабкаться вверх.
Шаг за шагом я взбирался, стараясь быть предельно осторожным. Ступени были ненадёжными, местами они шатались, а перила грозили обрушиться. Пару раз я чуть не упал, но каким-то чудом удерживался. Наконец, преодолев этот мучительный подъём, я выбрался наверх. Даже ядовитый воздух здесь казался сладким.
Теперь я снова был на третьем ярусе.
Я потратил немного времени, чтобы сориентироваться, и к счастью, оказался не так далеко от одного из убежищ, которые мы с Адамом обустроили заранее. У меня не было плана, кроме как добраться туда и надеяться, что брат появится. Если же он не придёт… Тогда придётся придумывать что-то другое.
Я не помню, как именно дошёл до убежища. Здание, в котором оно находилось, напоминало башню, возвышающуюся над остальными строениями, достигая самой крыши яруса. Когда-то оно наверняка выглядело величественно, возможно, даже было достопримечательностью. Но теперь его дни были сочтены — оно едва держалось.
Спотыкаясь, я вошёл внутрь. Сделав всего несколько шагов, рухнул на пол недалеко от входа и перевернулся на бок, стараясь восстановить силы.
Я тупо смотрел на дверь, надеясь увидеть Адама.
И вдруг его лицо появилось в проёме.
Я уставился на него, не в силах поверить. Он выглядел удивлённым, но это чувство моментально сменилось шоком и страхом.
"Какая реалистичная галлюцинация," — подумал я, лишённый сил даже для слабой усмешки. С мутным взглядом я продолжал смотреть на иллюзию.
Но "ненастоящий" Адам подбежал ко мне и наклонился. Его руки аккуратно коснулись моего ободранного плеча. Я ощутил прикосновение. Настоящее, реальное.
— Брат… брат… брат… — его голос звучал, как эхо, раздающееся откуда-то издалека.
Я закрыл глаза. Слишком реалистично для галлюцинации.
Первое, что я ощутил, было тепло. Огонь где-то рядом приятно согревал меня, похрустывая горящими досками. В воздухе пахло дымом.
Я кашлянул, тело скрутило от боли, но мне удалось медленно открыть глаза. Всего в метре горел костёр.
— Брат! — раздался удивлённый крик, и тут же Адам оказался рядом, бережно положив руку мне на плечо.
— Так ты… настоящий... — прошептал я хриплым, словно старческим голосом, глядя прямо в его глаза.
— Да, я настоящий, — улыбнулся он с отчётливым облегчением на лице. Я даже заметил что-то похожее на слёзы, блестящие в уголках его глаз. Адам быстро смахнул их рукавом и достал бурдюк с водой.
Я жадно припал к нему, чуть не захлёбываясь, но не позволил ни капле ускользнуть. Напившись, я ощутил, что жив. Радость проникла в меня, как глоток свежего воздуха. До этого момента я едва верил, что пережил падение. Или что выжил после того арбалетного болта.
— Регуляторы… — начал я, переводя дыхание. — Они как-то нашли меня. Я бежал… использовал магию, а потом прыгнул через пролом в перекрытии и попал на второй ярус… Они искали меня… но потом им отдали приказ отступить.
Я говорил отрывисто, всё ещё поглядывая на огонь. Но даже в этом состоянии я уловил противоречивые эмоции Адама. Мои слова о Регуляторах разожгли в нём гнев и… что-то похожее на чувство предательства? Но когда я упомянул сигнал об отступлении, его напряжение сменилось облегчением. Это показалось странным, но я не стал углубляться. Сейчас я просто был счастлив видеть его рядом.