Пролог
В какие только переплёты я не попадала в Поясе! Кажется, за пять лет пребывания здесь нарушила все мыслимые и немыслимые законы и запреты, но всё ничего, обходилось до этого дня – а вот накануне нынешнего Годоворота встряла в такое, что впору за голову хватайся.
И вот теперь, притаившись, едва дышу, сижу в большом мешке и трясусь, не потому что страшно, а потому что холодно - зуб на зуб не попадает. И пусть мешок огроменный, но здесь всё равно очень-очень тесно: со мной соседствуют увесистые коробки, объёмистые свёртки и целая россыпь писем в бежевых и красных конвертах.
Как-то вышло так неловко, что я полезла в мешок за бутылкой-другой горячего вина для соучениц, а очутилась в нём в качестве посылки.
И опомниться не успела, как мешок этот тряхнули, меня вместе с ним подняли, и над головой прозвучал гулкий и низкий мужской вздох:
- Хо-о-о!
Так и хотелось вредным голосом возмутиться:
- Что это ещё за "хо"? Нечего так стонать, не такая уж я и тяжёлая. В конце концов, вешу вполне в рамках установленной Поясом нормы – пять мер и один хвостик!
Но затем прикусила язык, потому что кто знает, что за почтальон такой странный – сани у него очень непростые, помнится... навороченные, с изогнутыми для пущей скорости полозьями, с блестящими колокольчиками на дуге над головой, это я даже в темноте кромешной заметила.
А глаза?! Почудилось ли мне при падении в мешок, но вроде они алым цветом сверкнули. Может, он уже по старой доброй почтовой традиции накидался полугаром!
Нет уж, лучше не рисковать, а потихоньку найти злосчастную бутылку, ради которой меня и вытурили из тёплого дортуара в зимнюю стужу, и вернуться победительницей к девочкам. Я пошарила руками между посылок и ругнулась. Нет, так я вовек вино не отыщу. Шепча под нос проклятия и ругательства, по которым папенька бы по головке не погладил, раскидываю свёртки и узлы, но бутылки нет как нет.
Странно, а ведь Запинка точно сказала - на санях привезут к полуночи горячительное для профессората. В полночь я, собственно, из дортуара и выскользнула в ночной рубашке, капоре и накидке стандартной номер два, на тонком утеплителе. Прокралась к задним воротам Пояса и, подождав, пока охрана двинется на обход, лениво сойдя с места, устремилась к блеснувшему огоньку фонаря.
Сани прибыли ровно в полночь как по расписанию. Лихо затормозили по льду и накатанному снегу. Скрипнув полозьями, остановились, и оттуда тяжело спрыгнул мужчина-извозчик - высокий и удивительно огромный. Тень его густо накрыла снег, так что я даже притихла, спрятавшись в нише выступающего готического алькова. С заднего двора за Поясом совсем никто не следил, финансирования нашему несомненно перспективному учебному заведению не предвиделось, а потому прямо перед нишей в стене было навалено деревянных палетт и старых ящиков, которые с большим успехом меня и скрывали.
Под подошвами ботинок хрустел заиндевевший снег и похрупывали мелкие камушки. Мрачный возница прошёл мимо в огромном кафтане, и мне почудилось, что на его тёмном лице, спрятанном в тени остроконечного, заломленного складками капюшона светились багряным глазницы, будто бы два фонаря. Чу! Привидится же такое!
Я вздрогнула и сослалась на переутомление после урока изящной словесности. Я бы назвала это уроком заковыристого словесного поноса, и то будет вернее. Дождавшись, когда странный извозчик уйдёт за угол, согнулась в три погибели и скользнула к его саням. Ладно бы это были низкие и тяжёлые пошевни, в каких возят обычно грузы в Пояс по зиме, но нет - тяжёлые, обтекаемые, с острыми углами и стремительные даже по форме своей, они были куда интереснее обычных саней.
Я юркнула внутрь и осмотрелась. На задней лавке пусто, только на облучке лежит роскошная чёрная козлиная шкура, всем шкурам шкура с шерстью длиной в мою кисть. С наслаждением впившись в неё пальцами и выдохнув от изумления - таким жаром пахнуло от шкуры - я тут же взяла себя в руки. Так, некогда мне тут зарываться в меха. Надо найти проклятое пойло и вернуться в дортуар, досыпать десятый сон!
Раз уж жребий пал на меня, мне с этим и разбираться!
Под лавкой глаз уцепил мешок. Большущий, удивительно тяжёлый, неприподъёмный прямо. Я еле выволокла его и бегло огляделась, не идёт ли хозяин саней?
Замёрзшие пальцы бегло ковырялись с узлами тесьмы, которая стягивала этот мешок крепко-накрепко. Один узел готов... я взялась за другой в нетерпении, и вдруг услышала звук шагов.
Хруп, хруп, хруп.
Снег сверкал и переливался в грянувшем морозе. Сугробы казались литыми стеклянными фигурами. Я испуганно подняла голову от узла. Вот будет номер, если сейчас выйдет из-за угла Пояса возница! Что со мной будет тогда? Накажут, как пить дать накажут. Посадят в Башню в лучшем случае, чтоб другим неповадно было в комендантский час по территории Пояса шляться, поскольку приличные девушки этим не занимаются.