Пепел к пеплу (ЛП)

— Я знаю, что случилось.

— И что же? Что они сказали?

— Я говорил с твоим отцом. Твоя мама почти не говорила. Она редко говорит, если честно, Перри.

— И со мной тоже.

— Они очень тебя любят. Ты ведь знаешь это?

Слезы жалили глаза.

— Не знаю, — честно сказала я. — Думаю, любят, как родители.

— Родитель не обязан любить детей, Перри. Это сознательное решение. Они любят тебя просто так, а не потому, что ты их дочь. Они просто не понимают тебя. Переживают. Они боятся за тебя, боятся, что ты ошиблась с выбором.

Я застыла.

— Не ошиблась. Это единственный выбор.

Он выдохнул.

— Они считают, как твой отец сказал, что ты была больна… психически. И этого хватает, чтобы они переживали.

Это еще мягко сказано. Я была одержима!

— И потом тебе стало лучше, ты пошла на поправку и решила оставить их и жить с тем, из-за кого в ужасном состоянии и оказалась.

— Они не знают Декса, — во мне вскипал гнев. Я старалась говорить тише. — Они не знают его, но если бы знали, то поняли бы, что только он безоговорочно любит меня. Он всегда был рядом.

— Кроме моментов, когда не был.

Я открыла рот, готовая плеваться ядом, но он поднял руку, и я замолкла.

— Перри, нельзя делать вид, что этого не было. Нельзя делать вид, что он не разбил тебе сердце, как я говорил.

Я покачала головой.

— Разбил. Но все ошибаются. И заслуживают второй шанс.

— Ты права. И я согласен с тобой, — он строго посмотрел на меня, словно пытался заморозить на месте. — Но не когда ты не в порядке.

— Я в порядке. Я еще не была счастливее.

— Я это вижу, — просто сказал он.

— Перри? — я услышала голос Декса и развернулась. Он вышел из гостиной и заглянул на кухню, пока дядя Ал наливал мне чай. — Я иду спать. Бекс выиграла. Ты долго? — он посмотрел на дядю и на меня со странным загнанным видом.

Я покачала головой.

— Только выпью чаю. Я скоро приду.

Он смотрел на меня пару секунд.

«Не переживай за меня», — подумала я, стараясь передать ему. Не знаю, сработало ли. Он резко кивнул и пожелал нам спокойной ночи.

Дверь комнаты закрылась, дядя Ал опустил чай напротив меня.

— Осторожно, горячий.

Я долго дула на него, а потом сделала горячий глоток.

Дядя склонился на стуле.

— Что еще ты хочешь знать?

Разговор меня смущал, и я заерзала.

— Не знаю. Я хотела бы знать, что они сказали. Наверное, что я уехала к Дексу, потому что сумасшедшая.

— Перри, они хотят, чтобы ты вернулась домой.

— Мне двадцать три. Мама долго хотела, чтобы я уехала, как они могут хотеть это?

— Они думают, что знают, что для тебя сейчас лучше.

Я чуть не ударила рукой по столу, но сдержалась.

— Я знаю, что для меня лучше. Я не безумна. Было пару мгновений, но в прошлом.

— Да?

Я прищурилась.

— О чем ты? Конечно, да.

— И ты продолжаешь ставить себя в эти условия.

— Какие?

Он скрестил руки на столе.

— Брат говорил, что вы с твоей сестрой называли это одержимостью демоном. Дэниел отмахнулся, это его право. Но ты знаешь мою веру. Ты знала, что я чувствовал насчет маяка. Я не сомневаюсь, что если ты и дальше будешь открываться этой… своей работе, ты будешь рисковать только сильнее.

Я не могла поверить ушам.

— Ты веришь, что я была одержима? — тихо спросила я. Не знаю, можно ли было доверить дяде Алу правду. Мы все делали вид, что я бредила от лихорадки, чтобы родители не боялись, что я пошла по стопам Пиппы и не заперли меня. А если дядя Ал хитрил? А если он расскажет потом родителям правду?

Я кашлянула и продолжила, не дав ему ответить:

— Я не была одержима. Я бредила. Родители раздули проблемы. И я не хотела жить в этом. С Дексом жить идеально, и я не жалею ни минуты. Хотела бы я, чтобы они видели, что я знаю, что делаю.

Он смотрел на меня пару секунд, пожал плечами, словно на них был груз мира. Я знала, что он не верил, но не оставила ему выбора.

— Так им и скажи, когда их увидишь.

Я сделала глоток чая, обожгла язык, сонной себя не чувствуя. Жар во рту прошел, и я спросила у него:

— О чем ты хотел поговорить?

— Часть мы уже обсудили, — сказал он, посмотрел на пустой коридор за мной. — Перри. я твой дядя, а не отец. Это не мешает мне дать тебе совет, так что я просто буду говорить. Можешь слушать или нет, не важно. Я хочу тебе счастья. И в дальнейшем тоже. Подумай о будущем.

— Ладно, — растянула я, думая, что он звучал так, словно хотел чем-то наградить.

Он вздохнул, взял печенье и покрутил в руках.

— Я просто не хочу, чтобы ты поступала глупо.

Я вскинула брови.

— Это размыто.

— Декс — это глупости, — быстро и резко сказал он. — Ты думаешь, что любишь его, я верю в это, и в то, что он тебя любит, но… отойди от этого на миг и попробуй посмотреть с другой стороны.

Я сглотнула, огонь разгорался в груди.

— Со стороны родителей?

Они старше, они были там, как и все мы. Ты живешь с человеком, которого едва знаешь, который разбил тебе сердце и разрушил тебя.

— Едва знаю? — выдавила я. — Я знаю Декса. Я знаю его больше всех в мире.

— Перри, — его голос звенел от нетерпения. — Когда ты была тут в прошлый раз? Подумай?

Я глупо моргнула.

— В сентябре?

— Да. В сентябре. Ты пришла сюда с Дексом в сентябре. Какой месяц сейчас?

— Май, — горло сжалось.

— И сколько месяцев прошло?

Я не хотела считать.

— Не знаю.

— Восемь. Ты знаешь его восемь месяцев.

Черт, это так? Я встретила Декса всего восемь месяцев назад? А казалось, что я знаю его годами, вечность. После всего, через что мы прошли… каждая серия все сильнее соединяла наши души, несмотря на время.

— А ощущается дольше, — вяло сказала я. Он и родители не выиграют в этом споре. Я выпрямилась и посмотрела в глаза дяде. — Но что с того? Многие пары начинают быстро жить вместе. У всех по-разному. Ничего такого.

— Будет проблемой, когда ты привязываешься к тому, кого не знаешь. Я не просто так развелся. Я тоже когда-то думал как ты.

Я посмотрела на него с усмешкой.

— Я живу с Дексом, дядя Ал. И все. Мы не женимся. Мы и будущее толком не обсуждали. Успокойся.

Его глаза расширились на миг.

— Ему тридцать два. Тебе двадцать три.

— Возраст не важен.

— Важен порой. И то, что ты не думаешь о будущем, не значит, что этого не делает он.

Я чуть не рассмеялась. Дядя Ал не знал Декса.

— У него только закончились длительные отношения. Он не думает об этом.

— А ты?

Я смотрела на пар над чашкой чая. Ох, я не знала, о чем думала большую часть времени. Я не собиралась говорить ему о доме в Бостоне или у океана, о разговоре о чем-то после шоу. Я не собиралась говорить ему о пробуждающемся материнском инстинкте, когда я видела, как он нянчится с Жирным кроликом.

— Я… — начала я. — Импровизирую.

Он тряхнул головой.

— Ты влюблена, Перри. По уши. Ты рискуешь сердцем. Как всегда.

— А что мне сказать? Если я скажу, что думаю о будущем с ним, ты разозлишься, а если не скажу, назовешь вруньей.

Его взгляд смягчился, он коснулся моей ладони на столе.

— Не надо. Я не злюсь. Я просто хочу, чтобы ты отошла от этого и посмотрела с другого угла. Многое в жизни делает нас счастливыми недолгий срок. Например, это печенье, — он указал на поднос. — Но через время они навредят.

— Может, мне надоело, что все говорят, что мне будет плохо, — едко сказала я, скрестив руки.

— Может, мы переживаем, потому что тебе всегда вредят, — сказал он. — И потом вред начинает разрушать человека.

— Альберто, ты идешь спать? — Марда появилась на пороге в шелковом ночном халате и с маской для сна на лице.

— Минутку, милая, — он улыбнулся ей.

— Больше никакого печенья, — она погрозила пальцем. — Помни о сердце.