– Отлично. Ты видел, как я научилась защищаться?
– Ты молодец.
– Я молодец.
И она снова убегает.
– Кто это? – спрашиваю я у Мэтью.
– Соседская девчонка. Её постоянно донимают старшие, и я попросил Майкла взять её сюда, хотя мест уже не было.
Тут действительно негде яблоку упасть. Весь зал устлан матами, тут и там то и дело падают женщины, но, быстро поднявшись, снова бросаются в бой. Кто-то неумело пытается обороняться, некоторые, наоборот, нападают первыми. Занятие подходит к концу. Зал пустеет. Мэтью заставляет меня бегать по ангару кругами, а сам убирает маты, оставив только два. Когда мои силы уже на исходе, он разрешает остановиться. Объясняет, как именно я должна встать, что сделать. Он нападает, а я должна отбить удар, вывернуться из захвата или провернуть обманный маневр. Я действительно стараюсь, но у меня не получается. Раз за разом я падаю на маты и стону от бессилия.
– Что с тобой? – спрашивает Мэтью и хмурит брови. – Ты была бы мертва или того хуже, уже семнадцать раз.
– Я не знаю. В Подземелье я тоже всегда лежала на матах. Я явно не победитель по жизни, – поднимаясь на ноги, признаюсь я.
– Ты не воспринимаешь тренировку всерьез, – сообщает он, когда я в очередной раз встаю. – Что тебя злит?
В голове всплывает образ мамы. Меня злит её смерть. Но размахивая кулаками, я этого не изменю. На смену маме приходит Гриро. Но я тоже не знаю, как ненависть к нему мне поможет в бою.
– О чем ты сейчас подумала? Твоё лицо изменилось.
– О человеке, который убил мою маму.
– Ты зла?
– Я его презираю. Я его ненавижу.
– Тогда представь, что ты – это твоя мама, а человек, которого ты ненавидишь, хочет причинить ей боль. Снова.
Киваю и встаю в стойку. Правая нога немного вперед, левая назад. Слегка сгибаю колени и ставлю руки прямо перед лицом. Мэтью нападает. И легким движением валит меня на спину. Но это не Мэтью – это Гриро. Он стоит над мамой и направляет пистолет ей в голову. Хватаю Мэтью-Гриро за ногу и резко дергаю на себя. Он шатается, но не падает. Ещё раз дергаю его за ногу, но он это ожидает, но не ожидает того, что я, извернувшись, пинаю ему по задней части колена. Он присаживается на мат. Я тоже сажусь, и как дикая кошка прыгаю на него. Он валится на спину, и я оказываюсь сверху. Замахиваюсь, чтобы ударить, но холодный голос за спиной заставляет меня замереть:
– Неправильно. Тут ты должна бежать.
Смотрю Мэтью в глаза и боюсь пошевелиться. Майкл вернулся.
– Кажется, Босс приехал, – говорит Мэтью.
– Видимо, – отвечаю я.
Мой тренер приподнимает брови вверх и говорит:
– Нам бы встать.
– Ах, да.
Поднимаюсь на ноги и подаю Мэтью руку, он изгибает бровь дугой и говорит:
– Это даже немного оскорбительно.
Мэтью быстро выходит из ангара, а я до сих пор не обернулась. Стою и дрожу, как последняя трусиха. Я слышу шаги Майкла. Он молча уходит в свой дом. Протяжно выдыхаю и быстро иду прочь из ангара. Останавливаюсь. Я же не настолько труслива? Нужно разобраться раз и навсегда. И точка. Я же изведу себя так. Поворачиваюсь к двери дома Майкла и уверенным шагом иду туда. Открываю дверь, вхожу и слишком громко закрываю её.
– Майкл, я должна извиниться… – слова повисают в воздухе, потому что Майкл лежит на спине на кровати и смотрит в потолок. Он весь в крови. С головы до ног, и кровь эта отчасти его. Рукава разодраны, на лбу глубокий порез. – О, Боже! Что с тобой?
Он не отвечает.
– Майкл?
– Джил, уходи.
Я начинаю злиться. Каждый раз! Каждый проклятый раз он просит меня уйти!
– Да хватит уже меня прогонять! Я хочу попросить прощения и помочь.
Он молча встаёт и уходит в душ, громко хлопнув дверью. Подхожу к кровати и скидываю грязное покрывало на пол. Шарюсь в тумбочке и достаю что-то напоминающее аптечку. Открываю её и проверяю содержимое. Достаю антисептик, марлю и бинты. Вода стихает, и Майкл выходит буквально через минуту. Он только лишь в полотенце.
Вау! Я бы, конечно, попялилась на его рельефное тело, но на нём практически нет живого места.
– Я же попросил.
– А я не послушала. Садись.
– Мне это не нужно. Пули достали ещё в поле, а остальное затянется за пару дней.
– Садись.
Он всё же садится, но, думаю, только оттого, что у него нет сил даже стоять. Мочу марлю антисептиком и прислоняю ткань к ране на лбу:
– Что случилось? – спрашиваю я.
– Люди Креста окружили Хелл. Пришлось немного расчистить дороги. Не будем об этом.
– Хорошо.
Снова мочу антисептиком ткань и прикладываю к самой большой ране на груди. Майкл даже не морщится, я чувствую, что он смотрит на меня, прожигает своими янтарными глазами. И я решаюсь. Скажу, как есть. Ну что он мне сделает? Прогонит? Проходили уже. Отвергнет? Тоже было. Я просто не могу больше находиться в этой неопределённости. Просто не могу.