– Зачем тебе война? – вновь задал вопрос убийца. – Ты ведь сам мне говорил, что она убьет твой народ.
Тот передернул плечами.
– Эти земли истощены. Люди маются, начинают думать о том, о чем не следует. Появляются разнообразные Гуайды, сочувствующие им лан-Марисы. Нам нужны новые земли, новые цели. Богатства, идея, ради которой стоит жить и умирать… Без войны нет процветания. Тебе ли не знать, почтенный ан-Аахди.
– У танарцев нет ни богатств, ни плодородных земель. Они так же страдают от Трех Сестер, как и вы.
Амир остановился и с ухмылкой заглянул ему в лицо.
– Ну и что? Кто об этом знает, кроме тебя? А ты умрешь.
– За мной придут мои сородичи, – невозмутимо ответил ан-Аахди. – Если ты считаешь, что я не предупредил их, то ты такой же дурак, таль-Нахиб. Всё твое войско погибнет, не добравшись до границы.
Тот нахмурился, лоб прорезала морщина – амир пытался понять, когда убийца успел связаться с соплеменниками.
– Разожженная трубка, – вдруг произнес таль-Нахиб. – Огонек в ночи, который будет видно издалека, и хваленое великолепное зрение танарцев… Что ж, может, ты и не такой круглый дурак, как я думал. Но знаешь что? – он подошел ближе, но по-прежнему не настолько близко, чтобы его можно было достать. В лицо ан-Аахди сверкнула широкая улыбка. – Пусть танарцы приходят. Они умрут вместе с нами!
– Ты безумец, – прошептал убийца.
– Зато народ по всему городу выкрикивает мое имя. А ты – всего лишь пепел, ан-Аахди. Пепел, который развеют и забудут.
Убийца закрыл веки.
Пепел к пеплу… «Аали, я близко».
В рукаве оставался последний метательный нож, смазанный ядом ларуды. Ан-Аахди совершил последнее чудовищное усилие, просто чтобы шевельнуть пальцами, напряг руку… и воткнул лезвие себе в ногу.
Когда он завалился вбок, падая на испачканный чужой кровью ковер, таль-Нахиб зарычал на своих колдунов:
– Он что – умирает? Сделайте что-нибудь, он еще должен рассказать о численности танарцев!
Но ан-Аахди был уже мертв.
Конец