Когда последнее тело покатилось к очагу и задело его, рассыпав пепел, ан-Аахди медленно приблизился к побледневшему амиру. В зале больше никого не оставалось, если не считать пару трясущихся слуг, которые забились в угол и мычали от ужаса.
Сердце убийцы впервые за вечер забилось быстрее – от предвкушения. Он заглянул в блеклые глаза таль-Нахиба.
– Тебе следовало бы умереть медленно, как большинство тех, кто погиб из-за твоих приказов, – тихо сказал ан-Аахди. – Но тебе повезло. Я расправлюсь с тобой быстро.
Он взмахнул кинжалом. Горло толстяка растворилось, как алая морская раковина. На ковер брызнула кровь. Захрипев, амир схватился за шею и упал с кресла, но не захотел сдаваться – пополз к выходу, как будто там его могло ждать спасение.
Ан-Аахди поставил ногу ему на спину, придавил к полу и дождался, когда таль-Нахиб издаст последний хрип.
«За тебя, Аали».
С души как будто свалился непомерно тяжелый груз. Впервые за долгие годы ан-Аахди чувствовал себя так, словно вернулся в молодость, когда воздух еще был чист и не приходилось носить маски, когда повсюду росла зелень и на лугах у подножия Трех Сестер вместо лавовых полей жужжали пчелы, садившиеся на цветы.
Так, словно Аали еще была жива и улыбалась ему, незнакомцу с дороги, который тогда думал, что достаточно ожесточился и разучился любить.
Теперь и умереть было не жалко.
Ан-Аахди глубоко вдохнул…
И застыл.
За дверью слышался мужской смех. Голос такой знакомый, что по коже пошли мурашки.
Ан-Аахди медленно повернулся, уже зная, что увидит.
В зал ворвались стражники и колдуны. Слишком много, чтобы с ними справиться. Они замерли у стен, направив на одинокого убийцу оружие.
Следом неспешным шагом вошел усмехающийся мужчина. Стройный, гибкий, еще не седой, невзирая на возраст – ему исполнилось уже около сорока. Он был гладко выбрит, пальцы усыпали золотые перстни – приметы совпадали не все, но движения, манеры выдавали в этом человеке заказчика покушения.
– Ты изворотлив, как змея, Лах таль-Нахиб, – сказал ан-Аахди.
Амир расхохотался.
– Сочту это за комплимент. А вот ты, к сожалению, круглый дурак, почтенный Риад ан-Аахди, хотя и взаправду лучший наемный убийца в городе.
На сердце пролилась ядовитая горечь, но убийца кивнул.
Он хуже, чем дурак. Он позволил жажде мести ослепить себя и не увидел очевидного. Подставной заказчик, который сыграл на его любви к жене, погибшей вместе с ребенком во чреве, и на верности родному Танару; удивительно легко пропустившая незнакомца стража; подстроенное повешение сановника, подходящего под описание заказчика. Даже в человеке, который изображал на публике таль-Нахиба, не было ничего странного с учетом подозрительности амира. Он был не первым правителем, кто подменял себя двойниками, пусть этот толстяк и не походил на него. Свою роль двойник исполнил с блеском – заставил убийцу поверить, что перед ним настоящий амир.
– Зачем? – спросил ан-Аахди.
Такой сложный план не было смысла проворачивать, только чтобы выманить наемного убийцу. Тем более если таль-Нахиб уже знал его имя.
Амир бесстрашно прошелся вокруг ан-Аахди. От нерешительности, которая отличала безымянного заказчика, теперь не осталось и следа. Таль-Нахиб лучился уверенностью и самодовольством.
– Война, почтенный ан-Аахди. Танарцы кажутся добрыми соседями, а о вашем смирении ходят легенды. Но при этом ни одна армия, отправившаяся завоевывать ваши земли, не вернулась домой. Простой народ это знает и боится вас, какими бы смирными вы не представлялись. Даже самые отчаянные мои воины не хотят на вас нападать. И тут вдруг подворачиваешься ты – наемник, танарец, ненавидящий меня. Истинный подарок Всевышнего! Завтра я выставлю твое тело у базара, объявлю людям, что презренные танарцы отправили ко мне тайного убийцу, потому что хотят пойти на нас войной. И знаешь, что будет? Мое войско начнет ломиться от добровольцев!
Он ходил так близко, рассказывая о своих планах… Ан-Аахди шевельнул рукой. Та поплыла, как в густой трясине. Магия, ну конечно же. Незримые путы никак не ощущались, но это не значило, что их нет. Колдуны больше не дадут прикоснуться к своему повелителю.