Я налил третий стакан пива и сидел и смотрел, как оседает пена. Это заняло какое-то время. Когда я нахожусь в помещении, то делаю что-нибудь такое, что помогает убить время. У меня обостренное чувство времени, и я его безрадостно убиваю. Сейчас я как раз занят этим – в ожидании смерти босса.
– У тебя целый набор странных привычек, – заметила Йоси, подходя ко мне со стаканом. – Чем дольше за тобой наблюдаю, тем больше о тебе узнаю.
– Например?
– Ты всегда наливаешь пиво левой рукой. Как правило, не сразу выпиваешь все пиво. Сначала делаешь небольшой глоток, будто хочешь убедиться, что оно не отравлено. И каждые пять минут ты касаешься пальцем кончика своего носа. А когда прикуриваешь, щуришь левый глаз.
– Достаточно.
– Ты злишься?
– Нет. Теперь я тоже знаю некоторые твои привычки. Но тебе не скажу.
– Ладно. Не говори.
Я даже не спросил ее почему. Я устал. Мне надоело сидеть и ждать. И ничего от меня не зависело. Злиться тоже не имело смысла. Чувство было такое, будто я снова попал за решетку.
4
Сугимото позвонил после десяти вечера. Я повязал галстук и выскочил из квартиры Йоси, на ходу надевая пиджак.
Через пятнадцать минут я был в больнице.
Парни из старшей семьи толпились в вестибюле. Один из них увидел меня и бросился к лифту, чтобы нажать кнопку вызова.
Тело босса уже перенесли в покойницкую, расположенную в подвале.
Когда я вошел, Кураучи поднялся мне навстречу.
Я поднял простыню, прикрывавшую лицо старика. Оно было удивительно спокойным. Казалось, он крепко спит.
– Отмучился. Кажется, умер, не приходя в сознание.
– Не так уж плохо для того, кто был якудза, как ты думаешь, Кураучи-сан?
– Ты прав.
– Босс всегда говорил, что не к лицу якудза умирать где-нибудь в подворотне. И ты смотри, умер в частной клинике.
Я заплакал. На сей раз преднамеренно. Кураучи тоже пустил слезу. Мы стояли рядом и плакали, как дети, потерявшие отца.
Потом мы присели на стулья возле покойника. Появился Сугимото; он подошел к телу старика и положил ладонь на его руку. Минутой позже в помещение морга вошли все дяди. Я подумал о том, что теперь босс действительно мертв. Какая-то часть моего сознания не принимала этого, хотя старик лежал здесь, передо мной.
– Все готово, Кураучи? – спросил кто-то, и мы оба посмотрели на говорившего.
– Все близкие уже знают, остальным я сообщу утром. Завтра устраиваем поминки, послезавтра состоятся похороны.
– Хорошо. Можешь располагать нашими людьми, – произнес Ояма.
Он действительно привел с собой нескольких парней. "Где же они были, когда клан воевал?" – подумалось мне.
К зданию больницы подогнали микроавтобус. Дяди, Кураучи и я вынесли тело к машине.
Наступила ночь, и движения по улицам почти не было. Во главе процессии шел "мерседес" Кураучи, за ним – микроавтобус с телом босса, потом машины, в которых ехали дяди, и замыкал кортеж мой автомобиль.
– Все думаешь: "Когда, когда?", а потом это происходит, и не верится, что это случилось, – сказал Сугимото, сидевший рядом со мной.
В больницу я взял семерых парней из нашей семьи.
– Подобные вещи всегда некстати.
Доктора сказали, что в течение суток ничего не случится. Поэтому даже Кураучи уехал из больницы, хотя в этот вечер он должен был дежурить возле босса. Старик умер в одиночестве.
За полчаса мы добрались до штаб-квартиры. У входа выстроились остатки старшей семьи – человек двадцать.
Тело босса поместили в отдельной комнате на хлопчатом матраце. В офис непрерывно прибывали люди – все хотели попрощаться со стариком. Такого столпотворения эти стены еще не видели.
– Синичи-сан будет принимать близких и родных. Дядя, ты руководишь похоронной комиссией. Я позабочусь об остальном.
Кураучи говорил негромко, наклонившись к уху Оямы. Он собирался принимать траурные взносы – это у него хорошо получается.
Люди все входили; в целом атмосфера была благопристойна – народ пришел проститься с человеком.
– Хватит на сегодня. Пусть подежурят снаружи. – Кураучи опустился в кресло рядом со мной. – Давайте разъезжаться. Надо отдохнуть перед похоронами.
Я вышел на улицу. Паренек из старшей семьи проводил меня до машины.
– Куда едем, босс?
– В офис, Сугимото. Все там?
– Все до последнего человека, кроме тех, кто на дежурстве.
Наступили дни, в которые проверяются люди. Вопрос в том, смогут ли мои парни выдержать проверку. Наверняка среди них есть такие, на кого нельзя положиться в трудную минуту. Скорее всего на днях мы узнаем, кто есть кто.
– Мы купили лучшие цветы, приготовим миллион иен в качестве пожертвования, – произнес Сугимото.
– Звучит неплохо.
Сугимото не стал уточнять детали. Я тоже молчал, и так мы добрались до офиса.
Войдя в помещение, я первым делом переоделся в черный костюм, повязал черный галстук. Потом собрал всех парней и сообщил им, что босс скончался. Один малый курил, и Сугимото сделал ему замечание. Атмосфера в офисе стала напряженной.
Минут пятнадцать я держал речь. Кажется, никогда раньше не говорил так долго. Я сам удивился, как гладко у меня выходило – хвалебные фразы лились одна за другой. Некоторые ребята помоложе расчувствовались почти до слез.
Когда я закончил, Сугимото сообщил каждому обязанности на грядущий день и отпустил их.
Я уселся за свой стол. Перед тем как выйти, парни подходили ко мне и желали спокойной ночи.
Это был уже не тот тесный офис – недавно мы переехали. Здесь у меня имелся свой кабинет, и даже если наша семья увеличится до ста человек, места хватит всем.
– Что вы собираетесь делать, босс? – спросил один парень.
В эту ночь была его очередь дежурить в офисе, и он остался. Обычно мы оставляем пару парней, но сегодня здесь находилось четверо, корме меня и Сугимото.
– Остаюсь здесь.
– У нас даже матраца нет.
– Я спать не собираюсь. Парень поклонился и ушел.
Сугимото принес два бокала и виски. Мне подумалось, стоит ли выпивать за покойного вот так, вдвоем. Вообще-то зависит от того, кем он был для тебя и с кем ты пьешь.
– "Олд Парр", да? – спросил я, взглянув на этикетку.
Сугимото налил по полбокала. Льда не было.
Свой виски я выпил одним духом. Сугимото отхлебывал понемногу. Один из парней тихо подошел, принес лед и арахис. В желудке поднялась горячая волна.
– Завтра можно выбросить на рынок побольше наркоты, – заметил Сугимото. – Ее не хватает, наркосеть старшей семьи больше не действует.
– Отправь на это дело четверых или пятерых парней.
– Троих будет вполне достаточно.
– Одного надо будет оставить на телефонах.
Все остальные отправятся со мной в храм, где пройдут сначала поминки, потом – похороны. Все – с нарукавными повязками нашей семьи. Кураучи отдал распоряжения по церемонии поминок и похорон. Мне отвели не самое видное место, но по количеству людей легко будет понять, кто сегодня на подъеме.
Я выпил еще виски. Все молчали. Парни, оставшиеся в офисе, даже не включали телевизор. Не знаю, шла ли еще какая-нибудь программа – было почти три часа ночи. Я подумал, что если уйду к себе в кабинет, то ребята смогут хотя бы вздремнуть, но вставать мне не хотелось.
– Почему бы вам всем не выпить? – произнес я, но никто даже не двинулся с места.
Только после того как Сугимото кивнул, один парень подошел к столу, и мой младший босс налил ему полный стакан.
На рассвете кто-то сходил в круглосуточный магазин и купил еды. Наверное, Сугимото распорядился.
Кроме продуктов, парень принес зубные щетки и одноразовые бритвы.
Уже около восьми я перекусил; все остальные давно позавтракали. Потом побрился, почистил зубы, причесался. Без десяти девять к офису подкатил черный "мерседес".
– Всего на два дня. Я одолжил у своего приятеля. Все семьи будут на поминках, вот я и подумал, что так будет лучше.
Сугимото прав. Никогда не знаешь, что о тебе скажут или подумают другие якудза. Если заявлюсь в своей побитой колымаге, это не поднимет меня в глазах присутствующих.