Еще два выстрела нарушили тишину, двое упали, держась за раны.
— А кто, кто виноват?
— Это все Алый, это его рук дело. — Сказала девушка с чешуей вместо кожи.
Дуло моего пистолета направилось на неё.
— Я клянусь вам, мы не виноваты. — Она рыдала и упала на колени. — Мы простые беженцы, нас выгнали из наших домов, нам некуда было идти. Обычные люди прогнали нас, они угрожали убить всех, кто осмелиться подойти к их селениям. Мы не знали, что Алый пытал ваших людей…
Я нажал на курок. Плечо девушки превратилось в алое пятно. Отшатнувшись, она упала.
— Поймите, я хочу, чтобы вы поняли, вы умрете не за то, что вы мутировали, а за то, что вы сделали. Ваше нежелание видеть то, что твориться вокруг не снимает с вас ответственность. Моя вера в то, что вы знали, но ничего не сделали непоколебима. — В воздухе повисла тяжелая пауза. — Поэтому если хотите, чтобы смерть ваша была быстрой, выдайте тех, кто участвовал в нападении на наше поселение. А также мне нужен ваш предводитель Алый.
Не прошло и минуты, как пленные зашумели и начали выталкивать обвиняемых наружу. Их оказалось семеро, они ругались и шипели, пытаясь отбиваться от тех, кто их выталкивал.
— Взять их и отвести за дом! — Отдал я приказ.
— Где Алый? — Озвучил я вопрос.
— Он мертв! Вы его убили! — Со всех сторон выкрикивали пленные.
— Сэр, мы видели тело красного мутанта в доме, он мертв. — Сказал мне один из командиров групп, подошедший ко мне.
Я развернулся и пошел следом за конвоем, ведущим семерых на долгую и мучительную смерть. Я разминал протез, мне нужны были обе руки, чтобы услышать музыку мести. Я предвкушал грядущее представление.
— А что делать с этими? — Спросил меня все тот же командир.
— Убейте. Перережьте всем глотки. — Я развернулся и посмотрел ему в глаза. — Кроме криков и мольбы о пощаде тех семерых я не должен услышать ни одного звука. В твоих интересах, что бы я не услышал ни единого выстрела.
Даже сквозь стекло защитного стекла шлема я видел страх в его глазах. Но мне это было безразлично, меня окутала жажда мести.
************
Дорога домой по ощущениям заняла намного меньше времени. Солдаты и командиры всю дорогу ехали молча, не было слышно ни шуток, ни тихих разговоров. Они были в ужасе от содеянного и в тоже время они понимали, за что те существа были убиты.
После моего приказа бойцы боялись смотреть мне в глаза, а я в свою очередь не искал сними общения. Мой разум был поглощен размышлениями. Даже после того, что я сделал с теми семерыми, боль об потери любимого человека никак не проходила. С этой болью мне предстояло жить постоянно.
По пути обратно мы заехали на ферму, чтобы отдохнуть и забрать оставленный там отряд. Поселение начинало медленно восстанавливаться. Старший хотел было меня расспросить, что случилось с людьми, уведенными в плен. Но увидев мой многозначительный взгляд, понял все без слов.
Всех убитых бойцов и тела замученных насмерть людей мы сожгли. Как бы мне не хотелось отдать дань уважения погибшим, такой возможности у нас не было. Трупы дикарей мы оставили лежать там, где они и были. Здание было стерто с лица земли несколькими килограммами взрывчатки. Пепел и запах гари еще долго напоминал нам о случившемся. Пепел словно снег ложился на униформу и тела бронемашин.
Через несколько дней на горизонте появились стены и шпиль города. Колонна остановилась.
— Ваши приказы? — Командиры всех групп и отделений стояли в одну шеренгу. Они ждали моего решения, их пугала участь, что могла ждать по возвращении домой.
Мне было искренне жаль этих людей. Они стали жертвами своего времени. Перед ними стоял тяжелый выбор. Они могли подчиниться и жить спокойно, наплевав на тех, кто жил вне стен города. Но они выбрали пойти против безразличия и надменности. Выбрав путь борьбы, они ставили на алтарь победы многое, если не все.
— Мы идем вперед, как и было запланировано. — Я старался предать голосу уверенность и спокойствие. — Если у наших друзей за городскими стенами все получилось, мы будем целы.
После этого мы разошлись по машинам.
Колонна приблизилась к воротам. Последняя машина убавила обороты до минимума. Настали тяжёлые минуты ожидания. Ворота стояли как влитые.
— Ну что же ты? — Думал я про себя. — Неужели ничего не вышло?
Меня одолевали предательские мысли. Но я должен был держаться уверенно, обязан, ради своих людей.
Как только я смирился с мыслью о попытке безуспешного штурма стен, как приводы системы ворот заскрежетали, механизмы напряглись и ворота медленно поползли вверх, открывая нам путь. С боку внутри стояли фигуры в военной форме. Одна из них махала нам рукой.