Кто-то ударяет в дверь, и я подскакиваю на месте. Уэсли хмурится, глядя на меня сверху вниз.
— Ты чего расселась? Ай ладно, ужин тебе принес, — он нажимает на кнопку, и из углубления в стене возле двери выезжает небольшой поднос.
— Спасибо, — севшим голосом произношу я, откладываю коробку в сторону и поднимаюсь на ноги.
— Я бы тебе посоветовал не делать глупостей до следующей недели, — назидательно говорит Уэсли, наблюдая, как я беру поднос обеими руками и подхожу к кровати. — В понедельник Погружение.
Я молча киваю, беру с подноса кусок черного хлеба и кусаю. Еда для заключенных стала для меня едва ли не самой большой пыткой. Безвкусные каши, нередко черствый хлеб и ледяной сок из яблок или моркови. Я так до конца и не поняла, почему его всегда приносили таким холодным? Может нам выдают просрочку из магазинов, которую предварительно замораживают, чтобы не становилась совсем несъедобной?
— Уэсли, — меня вдруг осеняет, и я резко выпрямляюсь, встречаясь взглядом с охранником. — Ты знаешь, сколько заключенных будет в понедельник?
Мужчина усмехается, делает шаг к двери и говорит:
— Думаешь, мне можно тебе об этом рассказывать?
— А что в этом такого? — пожимаю плечами я, стараясь выглядеть как можно более равнодушно. — Ведь я все равно умру. Так какая разница?
— Андромеда, — устало произносит Уэсли и воровато оглядывается. — Разве тебе станет легче от этой информации?
— Да. Он долго и испытующе смотрит на меня, а потом вздыхает.
— Ладно, но только потому, что я не особо верю, что твой папаша возомнил себя киллером, — он осекается, поняв, что сказал, и быстро произносит. — Девятнадцать.
А потом разворачивается и выходит в коридор. Я так и остаюсь сидеть с поднесенным ко рту куском хлеба. На секунду мне кажется, что я ослышалась. Но нет, Уэсли действительно прямо сказал, что не верит, что моего отца казнили за дело.
Чего ему могли стоить эти слова, если бы их услышал кто-то посторонний? В лучшем случае — его работы, в худшем — посадили бы в соседнюю со мной камеру. Ведь сомневаться в правильности действий канцлера, все равно, что сомневаться в том, что аконит действительно ядовитое растение.
Может стоить жизни.
***
Новый альбом и краски так и остаются нетронутыми следующие несколько дней. Я сижу, уставившись в стену напротив, и пытаюсь понять, что именно может меня спасти после Погружения. С самой методикой этого процесса я знакома очень отдаленно, пока все было хорошо, он меня мало интересовал и трансляции я смотрела очень редко. Однако мне известно, что в основе Погружения стоит техника «осознанных сновидений», которая долгое время была доступна лишь малому числу людей, которые провели в тренировках долгие годы.
Учеными химиками была создана сыворотка, которая погружала людей в состояние «осознанного сна» за считанные минуты. Однако изначально был важный аспект — все, что происходило с человеком во сне в физическом плане, происходило с ним и в реальности. К примеру, если в ходе сна кто-то оказывался раненым, любая рана, даже самая незначительная, тут же появлялась на теле спящего человека. Таким образом, если во сне наступает смерть, пробуждения не происходит.
Что касается окружающего мира, то ситуация осложняется тем, что чем больше людей погружают в сон одновременно, тем больше подсознаний сплетаются воедино. И если кто-то видит во сне оживленный мегаполис, то в одно мгновение он может смениться бескрайней пустыней или океаном, либо, что намного хуже, в центре города может произойти землетрясение или цунами. Все зависит лишь от того, что видит каждый из участников. Контроль над бессознательным невозможен, поэтому опасность поджидает на каждом шагу.
Я шумно выдыхаю, мысленно сожалея, что раньше практически не смотрела трансляции Погружения. Возможно, сейчас могла бы вспомнить что-нибудь полезное. К примеру, как найти якорь и использовать его, чтобы выбраться. Или знала бы, насколько плохо то, что помимо меня погружены будут еще девятнадцать человек.
Мысли о том, что многие из них, если не все, будут пытаться убить меня, я стараюсь гнать прочь. Артур долгие годы работал рейнджером при канцлере, спасал его от покушений и сопровождал на всех важных заседаниях и выступлениях. Весьма иронично, если учесть, что по итогу его дочь вышла за человека, который пытался убить канцлера.